– В разгаре необъявленная война, – сказала Лу. – Поговаривают, что это последняя война, война, которая положит конец всему. Якобы у повстанцев есть какое-то новое оружие, против которого мы не в силах бороться.

Очередной обломок с силой ударил о крышу, и оба отреагировали так, будто что-то физически ворвалось в комнату. Спустя пару минут огромная ветка скользнула по окну, попала на ближайшую металлическую скобу и рухнула во двор. Тарент понимал, что слишком много болтает, словно внутри ослаб какой-то барьер. Он сосредоточился на том, чтобы доесть остывший суп. Лу сидела рядом и молчала. Он то и дело думал о Мелани, уже ставшей жертвой этой последней войны.

Позже, когда ветер начал наконец ослабевать, Тибор почувствовал, что снова обретает контроль над собой. Лу вернулась в свой номер. Тарент снова просмотрел снимки из Анатолии, но они вгоняли в депрессию. Его хватило ненадолго. Он вышел онлайн, поискал новостные каналы или сайты, но правительство строго контролировало Интернет, как и за границей. Все сайты, каналы и платформы были классифицированы по уровню допуска, а Тарент потерял свой Интернет-статус, когда уехал за пределы страны. Практически все ресурсы были для него недоступны. Он пошел к Лу, понимая, что становится зависим от нее, но ему хотелось с кем-то поговорить, и это было важнее всего. Он чувствовал себя виноватым, но ничего не мог поделать. Кроме Лу у него никого не осталось. Мысли вновь начали путаться.

Как только Лу пустила его в свою комнату, Тибора охватило непреодолимое желание спать, и Лу позволила ему прилечь на свою постель.

Он проснулся много часов спустя. За окном завывал ветер, но куда тише. В комнате Лу горел свет и пахло едой. Дверь в ванную была открыта, но там царил мрак. За окнами сгустилась ночная тьма. Лу в дальнем углу комнаты сидела в одном из кресел, забравшись в него с ногами. На коленях у нее лежала книга, но голова наклонилась вперед, поскольку женщина уснула. Тарента сбило с толку странное пробуждение, поэтому он вылез из кровати лишь спустя несколько минут, осторожно разбудил Лу, проводил ее до кровати и убедился, что она легла.

Он посидел с ней какое-то время, но потом вернулся к себе. Они жили в разных часовых поясах. Он был совершенно бодр, помылся, побрился, переоделся в чистое и убрал беспорядок, который устроил в комнате за время болезни.

Самые сильные страхи отступили. Казалось, он мог объективно оценивать их, но стоило выделить хоть что-то, акцентировать на нем свое внимание, разум опять погружался в хаос.

Позднее Лу снова зашла к нему. Тарент обрадовался ей. Они обнялись на пороге комнаты. Лу принесла еду и маленькую бутылочку красного вина. Она сказала, что запасы торгового автомата каким-то образом пополнили и сейчас ассортимент куда богаче.

– Лу, ты сказала, что жила в Ноттинг-Хилле, – произнес Тарент. – Что вся твоя жизнь прошла там.

– Да, я прожила там много лет. Там была последняя школа, где я работала. Но потом произошла атака десятого мая. И теперь моя жизнь кончена.

– У тебя были друзья в Ноттинг-Хилле.

– Несколько. Но самым важным человеком был мой парень. В тот день он находился в нашей квартире.

– Тебе удалось выяснить, что с ним случилось?

Лу развела руками в отчаянии.

– Этого никто не знает. Весь район полностью уничтожен. Сначала я даже не видела, как он мог бы спастись, но после взрыва не обнаружили тел. В определенном смысле, наверное, было бы лучше, если бы трупы нашли, лучше знать страшную правду. Я уже находилась здесь, на Ферме Уорна, когда это случилось, и сначала даже не могла ничего выяснить. Сейчас это еще сложнее, поскольку многие телевизионные каналы закрылись, но сюда постоянно кто-то приезжает, и я многое смогла узнать от новых постояльцев.

– Ты здесь с мая?

– Приехала в конце апреля. Меня перевели в правительственную школу в Линкольне, и тут произошла атака. Все тут же оказалось парализовано, вот я и зависла здесь, размышляя, что мне теперь делать, что вообще сделали бы люди в моем положении. Я пыталась связаться с Думакой, так зовут моего парня. Я цеплялась за надежду, что он мог в тот момент выйти из квартиры, но сейчас понимаю, что он почти наверняка никуда не уходил. У него было мало друзей в Британии, но те, с кем я смогла переговорить, знали не больше моего. Вскоре я поняла, что Думака почти наверняка оказался в эпицентре.

– Расскажешь мне о нем? О Думаке?

– Он – беженец из Нигерии. Из тех, кого некоторые сотрудники Министерства внутренних дел называют нелегалами. Они не дали ему разрешение на пребывание, поэтому он начал скрываться от властей. Сначала я боялась расспрашивать о нем, ну, после десятого мая, поскольку понимала, что если он уцелел и его отследят, то депортируют. Ты же знаешь, какие сейчас правила. Он прожил в Британии почти пятнадцать лет, но это ничего бы не изменило. Приехал сюда с братом, но у того есть виза, он ничем не рискует. Мы познакомились, когда Думака пришел в школу поговорить о работе. Он делает ювелирные украшения, красивые и изысканные, и временами даже выставлял кое-что из своих работ в Лондоне. Чтобы не привлекать к себе внимания, он всегда работал под именем брата, но это не нравилось ни брату, ни самому Думаке. Они почти друг с другом не разговаривали. Чем дольше Думака жил в Англии, тем в большей безопасности себя чувствовал, но я-то понимала, что он ошибается. Как бы то ни было, после знакомства мы съехались. Пару лет жили счастливо, но потом ситуация ухудшилась. Я не об отношениях. После обвала еврофунта никто больше не покупал ювелирку, а я потеряла работу в школе. Ты в курсе, что население Лондона много лет сокращалось? Власти закрыли несколько классов из-за недобора учеников, и я попала под сокращение. Вот почему начала работать на правительство. Пришлось уехать от Думаки, но мы думали, что разлука временная, максимум на несколько недель. Он хотел перебраться ко мне после того, как я устроилась бы на новой должности.

Лу отвернулась, пока вела рассказ. Она снова сцепила руки перед собой, Тарент видел, как те напряжены. На изгибе ее скулы показалась слезинка. Лу смахнула ее. Тибору стало грустно, кроме того, он вдруг понял, насколько эгоистично себя вел. Он был настолько поглощен своими неприятностями, что ни разу не подумал о жизни этой женщины, на что она похожа или что собой представляла.

Лу сняла очки с линзами-полусферами и вытерла их салфеткой.

– Ты сказал, что проезжал через Ноттинг-Хилл.

– Да, но я уже говорил, что не…

– Расскажи еще раз. Для меня сейчас ничего важнее нет.

– Я почти ничего не видел. Ехал в машине, меня сопровождали два агента УЗД. Думаю, в их обязанности входило сделать так, чтобы я ничего не увидел и не задавал лишних вопросов. Они затемнили окна, но в какой-то момент забеспокоились из-за надвигавшегося шторма, решили посмотреть на тучи, и я смог увидеть город. Всего на несколько секунд.

– Где ты был? Что видел?

– Я только знал, что мы где-то в западном Лондоне, поскольку агенты об этом говорили. Но у меня недавно убили жену, я путешествовал несколько суток, мало спал, а потому потерял ориентацию в пространстве. Понятия не имел, где мы находимся.