смарта. Первое, к чему приковался взгляд — голубое чистое небо и золотистые волосы. Затем внимание переключилось на красивую изящную шею и поднялся к лицу. Бабай всё еще хранил снимок Златы на главном экране своего смартфона. Это было слишком по-человечески. Слишком банально.

В груди что-то больно дёрнулось. Борис крепче сжал корпус смарта. Одна только мысль о том, что Германн доберется до Златы и их сына вызывал в душе приступ странного тяжелого чувства. В нем был сосредоточен и гнев, и боль, и раздражение, и даже доля горькой безысходности.

Бабай точно знал рост и вес своего первенца. Знал, когда он родился и когда сделал свой первый шаг. Связь с Валом на протяжении последних двух лет всё еще поддерживалась. Но Борис понятия не имел, как выглядит его сын. Любые его фотографии из соображений безопасности Вал не отсылал. Бабай полностью был согласен с братом в этом вопросе.

— У него твои глаза, — заявил Вал во время их очередного вечернего разговора, что состоялся несколько месяцев назад. — И взгляд. Взгляд тоже твой. А волосы золотистые-золотистые, как у Златы.

Борис никогда и ничего не представлял, не фантазировал. Всегда предпочитал опираться на факты. Но в последнее время он иногда себе позволял крошечную слабость мысленно представить, как же именно выглядит его сын.

Зажав переносицу, Бабай глубоко выдохнул. Смарт внезапно завибрировал в руке. Звонил Стас.

— Да?

— Борь, к тебе наши людей своих послали.

— Не нужно, — отрезал Борис.

— А я что могу сделать? За тобой же не просто так поддержка стоит.

— Это нелогично. У меня нет в планах сопротивляться или устраивать бойню.

— Борь, если ты решил поржать надо мной, то не очень смешно.

— Юмор — не мой конёк, — абсолютно серьезным тоном заявил Бабай.

— Тебя наши не оставят. Ты же знаешь. Они уже выехали.

— Поворачивай их обратно.

На улице послышался гул двигателей.

— Крысы Германна уже здесь. Возвращай наших. Никому это бессмысленное геройство не нужно.

— А что тебе нужно, Борь?! — не выдержал Стас.

— Чтобы Германн перестал быть для меня и моей семьи угрозой. Свободы хочу. И покоя.

Борис завершил звонок, подошел к окну и увидел спецназ. Его дом начали оцеплять. С неба сорвались первые капли дождя.

— Клоун, — пробормотал себе под нос Бабай и полностью отформатировал свой телефон.

Страх и паника отсутствовали. Даже наоборот — возникло какое-то странное ровное спокойствие. Борис вернулся за стол, отложил в сторону потухший смартфон и закурил. Всё это время Бабай ощущал себя сдавленный оковами. Он не верил ни в какие вторые шансы и понимал, что у него есть одна попытка и один путь — утащить Германна вслед с собой под землю.

Прокурор перекрошил позвонок Бориса. Разворотил всю его жизнь. Такое не забыть и не отпустить.

Глубоко затягиваясь никотином, Бабай ожидал следующих пафосных шагов со стороны Германна. Он не умел иначе. Прокурору нужна зрелищность и овации. Нужно целое представление с кровавым и жестоким финалом.

Борис слышал, как вышибают двери на первом этаже. Слышал быстрый топот десятков пар ног. На языке приятно горчил никотин. Бабай сделал последнюю затяжку и вдавил окурок в пепельницу. Дверь в кабинет вынесли моментально. Пространство небольшой комнатушки заполнили люди в форме и с автоматами в руках.

Бабай продолжал неподвижно сидеть в кресле, лениво рассматривая вошедших.

— В сторону! — рявкнул Германн, пробираясь вперед. — Отошли на хер в сторону! — от крика на его висках вздулись вены.

— Ну здравствуй, — Борис медленно перевел взгляд в сторону Прокурора.

— Вышли все отсюда. Быстро! Вышли все на хер из этого гребанного кабинета! Быстро!!! — от повторного крика к лицу Германна прилила кровь. Щеки налились багровым оттенком.

— Решил попугать меня своими солдатиками? Папа в детстве не покупал? Ну знаешь, такие зелененькие. Игрушечные. Решил исправить это упущение? — Борис не мог удержать в себе иронию.

— Тебе отсюда живым уже не выйти, — Германна трясло от злости. — То, что ты устроил, я тебе с рук спускать не собираюсь. Ты зарвался, Бабаев. Здесь повсюду мои люди. Ты окружен.

— Стягивать спецназ к дому, в котором ни одна дверь не закрыта. Это в твоем духе, Геша.

— Ёрничай. Позволяю. Но знаешь, что самое забавное? — Прокурор быстро подошел к письменному столу и ухватил Бабая за загривок. — Ты у меня под колпаком, — он приложил Бориса головой об стол.

В ушах Бабая всё резко зазвенело, а перед глазами разошлись белые круги. Боль пришла далеко не сразу.

— Перед тем как ты подохнешь, я хочу, чтобы ты знал, — прижав сухие губы к уху Бориса, прорычал Германн. — Я убью твоего брата, и твою шалаву, и твоего ублюдка. Думал, что я не узнаю?

— Тебе понадобилось целых два года, чтобы сложить в уме два и два, — оскалился Бабай, демонстрируя свои окровавленные зубы.

— Даже не будешь сопротивляться? — Германн выволок Бориса из-за стола и впечатал в пол, приложив на этот раз затылком.

Белые круги перед глазами Бабая вдруг рассыпались на крошечные пульсирующее звёздочки.

— У тебя есть бабки. Есть влияние. Но ты всё такой же тупой Геша, — Борис отхаркнул кровь. — Каким я тебя и запомнил.

— Я пущу по кругу твою девку, — Германн вжал в щеку Бабая подошву своего ботинка. — А брата на куски покромсаю. Пусть я тупой, а ты умней? Пустить на свет ублюдка, заведомо зная, что я всё равно до него доберусь. Умно, ничего не скажешь.

— Ты никогда не просчитывал свои ходы. Никогда не думал наперед, Геша. Никогда. В этом твоя главная ошибка. Слишком рано к тебе пришли власть и деньги.

— О чем это ты? — Германн сильней вдавил ботинок в лицо Бабая, упиваясь одной лишь мыслью, что сейчас может просто раздавить этот ненавистный череп. Раздавить и выпустить мозги.

— Я пустил ребенка заведомо зная, что ты до него НЕ доберешься. Ты прав — отсюда я живым уже не выйду, и ты не выйдешь вместе со мной.

Глава 46

Я резко проснулась среди ночи и тихо испуганно прошептала имя Бориса. Почти позвала его, смутно понимая, что он не придет и не услышит меня. Я не помнила, что мне снилось и снилось ли вообще хоть что-то.

На душе было неспокойно и страшно тяжело. Я встала с кровати, немного походила по комнате, но тревога так никуда и не исчезла. Выйдя из спальни, я зашла в детскую, чтобы проверить, как там Макс. Он спал. Приглушенный мягкий свет ночника смиренно сторожил сон моего сыночка.

Привалившись спиной к стене, я тихо выдохнула и прижала ладони к груди.