гравировку давно развалившейся компании и заставляя Мэла взвыть от боли. Коллекционер, взвизгнув, словно дикий хряк из молодой колонии, упал на землю рядом с ученой, продолжая какое-то время биться в агонии. Джини широко распахнула глаза, смотря на Малкольма. Тот, кто с упоением пытался раздавить его голову ботинком с металлическим носком, ударил второй ногой по пальцам, сжимавшим разогретый докрасна металл. Кости хрустнули, и Мэл за болью от ожога не сразу понял, как сломались его пальцы. Коллекционер ударил пяткой ботинка еще раз, и на сей раз Мэл почувствовал, как фаланги вылетели из суставов, а костяшки взорвались болью.

На мгновение перед глазами потемнело и вновь начало тошнить. Мэл слышал, как кричала Вирджиния, ругалась и бесполезно билась за жизнь. Капитана, словно какую-то куклу, перевернули, хватая за грудки, и следующее, что он увидел — это кулак, несущийся к его лицу. В ударе чувствовалось что-то металлическое, однако он не выбил кэпа из сознания. Малкольм упрямо хватался еще здоровой рукой за запястье Коллекционера, пытался, словно плетью, ударить того занемевшей от боли кистью. Горячий язык коснулся заживающего пореза на лице. Слюни твари воняли тухлятиной, и это привело капитана в чувство. Мэл всем своим весом дернул Коллекционера вниз, и тот на мгновение потерял равновесие. Не дожидаясь более удобного случая, кэп выставил колено и ударил особь явно мужского пола по промежности. Нечленораздельно вопя, тварь рухнула на колени, держась за побитое место.

Одна агрессия сменилась другой. Много, слишком много врагов вокруг. Они накинулись скопом, пиная и вопя, желая отомстить за убитых братьев. Их удары приходились по всему телу. Кэмпбелл лишь пытался прикрыть самое жизненно важное, скрючившись в ногах у толпы разъяренных нелюдей. Вот она, истинная сила толпы. Каким бы сильным ты ни был, как бы хорошо ни стрелял, тебе будет нечего противопоставить десятку разгневанных, желающих только твоей смерти существ.

На мгновение он смог посмотреть на ученую. Она извивалась в путах грязных рук, пытающихся стянуть ее прочный костюм. Тот не поддавался, и от этого Коллекционеры зверели еще больше. Нелюди держали ее, брызгали слюной, дергали за волосы, тянули за ворот одежды и кричали. Кричали вместе с ней, будто это такая веселая шутка. Но ничего более не делали.

Мэл замер, принимая на себя сильные пинки, отдающиеся болью в ребрах и позвоночнике. Мысль стала оформляться в голове, обретая очертания. Коллекционеры действительно ничего серьезного с ними не делали. Они не убивали их, не резали заживо на кусочки, не пытались снять кожу — не считая того «везунчика», покусившегося на скальп Вирджинии. Складывалось ощущение, что они просто задерживали их. Выбивали силы и дух, чтобы они не могли позволить себе сбежать. Как только капитан прекратил сопротивляться и покорно затих, не шевелясь, твари остановились. Их удары стали не такими сильными, а после и вовсе стихли. Послышалось шуршание. Они доставали веревки.

— Джини, не сопротивляйся! — резко выкрикнул севшим голосом Малкольм, едва различая Джини и окружившую ее толпу стремительно заплывающим глазом и борясь с сильным головокружением. — Они пока не хотят нас убивать!

Ученая дернулась еще несколько раз, а потом безвольно поникла, перестав шевелиться. Твари болтали ее за плечи, скалясь желтыми зубами, явно смеясь над ней. Но все же прекратили так рьяно пытаться ее раздеть и сделать больно.

Капитан и Вирджиния неотрывно смотрели друг на друга, пока их, поставив на колени, крепко связывали, обматывая веревкой поперек туловища. Он мог разглядеть бурю эмоций в ее взгляде. Страх, отчаяние, решимость и нечто стальное, показывающее, что еще не все потеряно. Она не сдастся так просто. Тот, кто связывал Джини, завершил свое дело и с едким смешком ударился пахом о ее зад. Ученая закусила губу и прикрыла глаза, стерпев еще пару унизительных выпадов, а потом, стиснув зубы, извернулась и вдарила головой по челюсти весельчака. Коллекционер с вымазанной чем-то красным головой, схватился за подбородок и наотмашь отвесил не сильный, но больной удар по лицу Джини, добавив тычком в спину, чтобы она упала лицом на землю. Толпа весело зарокотала, глядя на то, как набухает разбитая нижняя губа беззащитной девушки.

Малкольм зло посмотрел на красноволосого.

— Мы им зачем-то нужны живыми, — сквозь зубы тихо прошипела Джини, когда ее подняли с земли, ставя на колени.

— Ага, — выдавил Мэл, разглядывая вдруг резко стихших нелюдей. Их антрацитовая кожа блестела от пота, а грудь быстро вздымалась в такт тяжелому, но ненормально интенсивному для обычного человека дыханию. — Кажется, чего-то ждут.

Им не пришлось долго мучиться в догадках. Спустя несколько секунд, в нарушаемой лишь тяжелым дыханием и шипением тишине появилась Нариса Петровна… Точнее та, кто долго умудрялась строить из себя уважаемого ученого. Она не выскочила из-за кустов с воинственным кличем, не рассыпалась пафосными фразами и не стала, словно киношный антогонист злорадствовать. Женщина с темной серой кожей просто вышагнула из-за ряда Коллекционеров. Все внимательно следили за ее движениями, за складывающимися в узоры шрамами на лице и шее, за сильными руками, сжимавшими тяжелый длинный нож, больше смахивающий на мачете. Нариса встала рядом с пленниками, несколько секунд оглядывала каждого, а потом спокойно скомандовала:

— Самца вырубить, самку не трогать. Лагерь!

Мэл не успел раскрыть рта, как что-то тяжелое опустилось ему на висок, отправив странствовать по своему подсознанию на долгие часы.

Глава 31

Когда мужчина пришел в себя, небо уже было темным, тяжелым, беззвездным, спутники не пробивали своим отраженным светом низкие тучи. Где-то рядом горел костер, слышались неясные звуки, рычание. Так, словно вокруг были лишь дикие звери. Малкольм едва разлепил глаза…точнее глаз — второй сильно заплыл — и тяжело вздохнул, ощущая, как что-то сдавливало его затекшие запястья. Спиной он ощущал слабое тепло, идущее, от большого костра, разведенного Коллекционерами. Самих нелюдей Мэл не видел, но буквально ощущал их липкие взгляды на себе.

— Мэл, — донесся до него тихий шепот.

Теплый танцующий свет от всполохов пламени озарял бледное лицо Джини. Ссадины и размазанные кровоподтеки на ее лице с наступлением темноты казались темными, грязными и болезненными. Он посмотрел на нее и попытался пошевелить руками. Оказалось, они были задраны вверх. Еще мгновение спустя до него дошло, что Джини находилась в точно таком же положении прямо напротив него. Связанные руки ученой были подняты и закреплены на старой ржавой металлической трубе, торчавшей из самой земли. Металл был странно теплым.

— Ты как? — сипло спросил он, все еще с трудом понимая происходящее.

Вирджиния опустила взгляд и хотела поджать губы, но сдавленно пискнула и только покачала головой.

— Джини, —