Не четыре, не пять, а именно шесть! Хотя я и в лучшие времена не делал больше трех. Ну ладно, вру, четырех. Но это было несколько лет назад. А тут шесть. Как я и ожидал, после третьего подхода руки перестали меня слушаться. Они болтались словно две веревки. Я почти их не чувствовал.

– Надо шесть! – твердо заявила Памела. – Меньше не имеет смысла.

– Может, хватит? – взмолился я. – Я уже рук не чувствую.

– Ложись! – Она опустила штангу мне на грудь и стала приподнимать ее пальцами. – Давай, ты сможешь! Ты сильный!

Она подбадривала меня. А я смотрел на ее груди. Они болтались словно два колокола, едва не касаясь моего лица. Я почувствовал запах пота Памелы, и это придало мне сил. Я напрягся и поднял штангу, лишившись их остатков.

– Во! Другое дело! Второе дыхание открылось! – Она улыбалась. Впервые с момента нашего знакомства. А я? Я почувствовал, как по щеке сползает слезинка. Неужели я плакал?!

– Передохни пару минут! Можешь же, если захочешь. Сейчас пятый раз будем делать! – Она потерла ладони. Я посмотрел на ее пальцы и не увидел никаких украшений.

– Я рук не чувствую, – совершенно серьезно сообщил я, – они онемели. Я больше не могу.

– Ты мне и раньше говорил, но смог же. Так что давай, не филонь. Нам еще два подхода надо сделать! – И она что-то пометила в блокноте своей розовой ручкой.

Пятый раз, как и ожидалось, оказался намного тяжелее четвертого. Памела все также помогала мне, нагнувшись над штангой. Теперь ее огромный бюст напоминал мне холмы, по котором бегают горные животные и что-то кричат. Поучают или подстегивают меня. Казалось, я был в полусне. Я попытался коснуться этих самых холмов-грудей своим носом, напряг шею, потянулся к ним. Нет, я не испытывал сексуального желания, не желал Памелу, но я не мог больше терпеть. Я застонал…

– Фигня какая-то! – заявила Памела и поставила штангу на место. Я сел на скамейку, меня шатало.

– Хватит…

– Нет, нам еще один подход остался! Без него не в счет!

Шестой подход я не помню. Памела что-то кричала, я кряхтел, плакал, подвывал, умолял ее о чем-то. Пытался даже укусить за грудь. Не вышло.

– Ну все, теперь хватит! – с чувством победителя она сделала несколько отметок в блокноте.

– Я пойду. – Встав со скамейки, я побрел к раздевалке.

– Ну нет! Сейчас разводка гантелями! Иначе все не в счет.

Она взяла меня за руку и потянула к большому зеркалу, занимающему полстены. Рядом с зеркалом расположилась стойка с разными гантелями: от самых маленьких до реально тяжелых. Памела взяла средние.

– Начнем с них! Шесть подходов! Меньше не имеет смысла! – Она уложила меня на скамейку, дала в руки гантели. Я свел их над грудью и должен был медленно разводить в стороны.

Первая же попытка закончилась неудачей. Как только я начал выполнять упражнение, руки перестали слушаться, гантели заплясали в них, как сигарета в руках алкоголика, и, чтобы не уронить гантели себе на лицо, я просто бросил их в стороны.

– Ты что делаешь? – возмутилась Памела.

– Больше не могу, Оля… – Я назвал ее по имени. Впервые. Я хотел, чтобы она меня оставила в покое. А еще – чтобы она меня пожалела. Я взывал к ее человечности. К ее женственности.

– Можешь! – неумолимо заявила она. – Ты можешь! Я же вижу.

– Не могу!

– Можешь! Я помогу тебе.

И она помогла. Я лежал и смотрел на ее грудь, живот, я даже разглядел ее пупок с колечком. Наверное, это помогло мне не сойти с ума. В руках у меня были самые легкие гантели, по килограмму. Но я с трудом мог двигаться – Памела держала меня за руки и, как мне казалось, поднимала и опускала их сама. Ей важны были лишь шесть подходов.

– Еще! – говорила Памела.

– Хр… – хрипел я, – не могу…

– Ты можешь, давай!

На четвертом подходе мне стало плохо. Я сел у стены, посмотрел на свое бледное отражение в зеркале и закрыл глаза. Меня тошнило, кружилась голова, из глаз текли слезы. Пальцы были скрючены, словно у паралитика, и дрожали.

– Ладно, разводки пока хватит. Ее можно и поменьше в первый раз. Надо еще на тренажере добить.

Я повиновался. Я уже не говорил, не сопротивлялся. Молча встал, подошел к тренажеру для мышц груди и начал выполнять упражнение. Памела лишь меняла блины, убавляя вес. Вскоре там остался один. Она продолжала делать заметки в своем блокноте, ругала меня, периодически выкрикивая: «Фигня какая-то!» Все это длилось, пока я не сделал шесть подходов! Шесть! А я думал, что не сделаю ни одного. Видимо, у человека есть скрытый резерв сил, который он может потратить в самые тяжелые моменты своей жизни. Я где-то читал об этом.

– А теперь пресс! – Памела повела меня на маты.

Все, что происходило дальше, сложно описать словами. Я выяснил, что есть множество доселе не известных мне способов качать пресс. Впрочем, были и известные. Памела решила пройтись по всем. И сделать по шесть подходов! Пару раз я думал, что меня вырвет, один раз – с трудом не наделал в штаны и как-то даже уткнулся носом в живот Памелы, выполняя неизвестно какое по счету скручивание.

– Отпусти меня, Памела! – взмолился я. – Мне не надо от тебя ничего!

Я попытался встать, но упал на бок. В глазах было темно, хотя на улице сияло солнце.

– Какая Памела? – удивилась она. – Меня Олей зовут.

Я встал на четвереньки и пополз к выходу, как побитая собака. Только поджатого хвоста не хватало. Потом посмотрел на пол и увидел, как за мной тянется полоска пота.

– Прощай, Памела! – Я полз вперед, вход в раздевалку двоился в глазах, но я знал, что доползу. Я должен был. Памела-Ольга сказала, что я сильный. Что я могу! Мне надо было выжить.

Через несколько дней мне позвонила девушка с ресепшен фитнес-клуба и поинтересовалась, когда я приду на следующее занятие – второе из пяти. В этот раз у нее был хриплый голос. Видимо, она простудилась.

– Никогда! – твердо заявил я.

– А как же деньги? – удивилась она. – Мы вам не вернем!

– Не надо. Я дарю их Памеле. Это плата за мою минутную слабость.

– Какой Памеле?

– Ольге то есть.

– Вы чем-то недовольны?

– Доволен, всем! Спасибо!

– Хотите поговорить с Ольгой? Я могу дать вам ее телефон.

– Нет, не хочу.

– Уверены? Все-таки вы заплатили.

– И потому я больше не приду! Это мой выбор.

– Хм, странно. Может быть, еще разок попробуете?

– Прощайте, – я положил трубку.

Спустя несколько месяцев после