Серб помолчал, явно раздумывая, стоит ли доверять американцу, чужаку и врагу. Но все-таки решился.

– Откровенность за откровенность, сэр. В девяносто девятом, когда ваши самолеты бомбили Белград, я служил в специальной полиции. У нас были русские. Один из них служил в спецназе, – серб произнес это слово по-русски. – Это специальные операции, по-вашему. Он сказал, что надо взорвать базы НАТО, убить летчиков, и сказал, что его учили это делать. Самолет, сказал он, опасен только в воздухе, но не на земле. Дело дошло до Слобо,[60]и он сказал – нет, мы не террористы. Я до сих пор жалею, что мы тогда этого не сделали…

Американец внезапно даже для себя вдруг сказал, почти не раздумывая:

– И правильно жалеешь. Может быть, и не было бы сейчас всего этого дерьма…

Два человека, сказавшие друг другу слишком много, смотрели друг на друга в полутьме загаженного русского подъезда, словно встретившись впервые.

– У тебя есть? – сказал американец чисто по-русски. Только русские могут провести целый разговор, не называя, о чем идет речь, и прекрасно понять, друг друга. Американец от такого общения просто рехнется.

– Еще бы… – сказал серб, – здесь достать несложно. Кого?

– Кого угодно, – сказал американец, – на твой выбор. Не важно кого, главное оставить послание. С террором можно справиться только террористическими методами.

Серб кивнул:

– Я понял…

Американец достал из кармана многострадальную пачку денег, протянул ее сербу.

– За работу. Если мы не сможем помочь, то можем хотя бы отомстить. Если будут вопросы, я поклянусь на Библии, что поручил тебе проверить аэропорт…

– Я понял…

– Оставайся здесь. Я оставлю машину.

Американец пошел вниз.

– Сэр…

Сэммел обернулся – на площадке между первым и ground floor. Серб, на фоне окна казавшийся вырезанным из черной бумаги силуэтом, отдавал честь ему, врагу, двадцать лет назад бомбившему его родину. Отдавал, как это делают в Европе.

– Всегда верные, друг… – американец тоже отдал честь на свой манер, – всегда верные…

ИНФОРМАЦИЯ К РАЗМЫШЛЕНИЮ

Документ подлинный

…Предолимпийский Сочи. Автобусная остановка «Звездочка». Микрорайон старый, всегда людно, много магазинчиков, ларьков. Выйдя из маршрутки, решили купить овощей. Перед нами несколько человек, мы болтаем, ожидая своей очереди.

Вдруг ухо улавливает какое-то напряжение в звуках – переключаюсь, вслушиваюсь, понимаю, что молодой человек что-то говорит девушке-продавцу на языке, которого она не понимает. Девушка пытается улыбнуться, извиняется, объясняя, что она не понимает, о чем спрашивает ее молодой человек.

И тут вдруг он разражается просто фонтаном из оскорблений на вполне нормальном русском языке, обзывает девчонку последними словами, а потом говорит ей назидательно:

– УЧИ, КОБЫЛА, ЧЕЧЕНСКИЙ ЯЗЫК! Скоро здесь никто на русском разговаривать не будет! Тех, кто выучит, оставим здесь работать на нас. А КТО НЕ ВЫУЧИТ – САМИ ВИНОВАТЫ, ПЕРЕРЕЖЕМ, КАК БАРАНОВ! Здесь скоро все наше будет!

rons-inform.livejournal.com

Завидев прокуратора на балконе, люди заволновались, а когда на низкий помост вывели приговоренных, раздался нестройный гул голосов. Но это был именно гул, а не отчаянный рев вскипающей человеческой массы, от которого у любого опытного человека по спине начинал лить холодный пот.

Ян Валетов. Проклятые

Перевернутый грузовик стоял на трассе так, что они чуть не врезались в него. Прямо за взгорком, прячась за ним, выскочил на скорости, и… Сидевший за рулем Марко резко рванул руль, и громадный «Субурбан» сотрясся всем телом, рухнул в придорожную канавку, а потом выскочил из нее на инерции, так что все подпрыгнули и кое-кто ударился головой о закрепленный на потолке в держателе автомат.

– Твою же мать!

Справа, откуда-то из степи, ударили автоматы. Одна из пуль с сухим треском врезалась в стекло, оставив уродливую белую кляксу.

– Контакт справа!

– Не ввязываться, проскочим!

Марко, как и положено в таких ситуациях, давил на газ изо всех сил, машина ревела, но тащила. Будь благословенна казахская степь – похожая на бескрайние техасские прерии, там вместо дорог были одни направления, ехать можно было куда угодно, и остановить машину было совсем непросто, это не Афганистан…

Милош, серб, перешедший к ним из Эринис, пинком приоткрыл дверь, выставил пулемет, оперев его на заранее пристегнутый тросик, и дал длинную очередь непонятно куда. Пулемет тоже был сербский, марки «Застава»,[61]переделанный под патроны калибра 5,45*39. Тут таких полно…

– Прекрати!

– Справа… черт!

Справа был какой-то внедорожник, отогнанный с дороги и разбитый, разграбленный, причем только что. И один из грабителей бросился на землю, а второй – решительно вскинул винтовку, кажется Мосина-Нагана, к плечу.

Грохнул выстрел. Стекло не выдержало удара, но не разлетелось благодаря специальной пленке. Машина продолжала идти, в салон ворвался степной ветер с примесью тревожного запаха гари…

– Все целы?

Машина резко свернула в сторону, раздался еще один выстрел – как молотком по кузову. Сталь выдержала…

– Ублюдок. Стой!

Машина резко клюнула вперед, седоков бросило кого на сиденье, кого на руль…

Стрелка скосили с двух автоматов, не дав сделать третьего выстрела…

– Сэр, уходим?

– Досмотрим машину! Марко, разберись, что там со стеклом. Нам надо ехать. Милош, ты прикрываешь!

Серб полез обратно в машину – стальной люк в крыше был квадратным и открывался на все четыре стороны, давая стрелку какую-то защиту. Еще он наденет каску, как и положено – изображать легкую мишень для снайпера никому не в радость…

Без команд, прикрывая друг друга, они продвигались вперед. Машина – либо «Митсубиши Монтеро» старой модели, либо его китайский аналог, который здесь тоже продавался. Стекла выбиты, на кузове видны следы пуль.

Второй – вскочил и побежал в панике, в чистую степь, получил несколько пуль в спину и лег.

– Чисто!

– Чисто! Секи дорогу!

Сэммел – он шел на острие – приблизился к машине.

Со стороны дороги открыты обе двери, и водительская, и пассажирская. Разбито стекло, сработала подушка безопасности, на водительском сиденье, на двери – следы крови. Видимо, кто-то попался на такую же ловушку – впереди следы легкого столкновения. Остановили, расправились со всеми…