на коней. Но лишь только они сели, сразу же понеслись обратно на холм через ту сожжённую рощу. Взобравшись на него, путники увидели, что змий пополз на север.

– Решил нас обвести вокруг пальца! – рассмеялся Беленир. – Ан нет, мы его обвели. Теперь мы знаем, что он хорошо слышит и боится нас, раз не напал, пока мы были здесь. Видать, он чует запах Космача. Думаю, надо обогнать его и прибыть в чертог Митрапирна.

– Согласен! – сказал Всесвятлир. – Эта храмина – последний достойный оплот нашего княжества. Если падёт он, то вслед за ним падут и все другие княжества, а наш край будет спалён дотла.

– Сперва надо найти рог Государя Волн, – рёк Волнозор. – Мы где-то потеряли его. Наверняка в овраге. Нельзя оставлять такую ценную вещь там.

Брисинор тогда спустился в овраг и, поискав хорошенько, вскоре нашёл этот рог. «И то неплохо, что проклятый змей не заметил его, – подумал воин про себя. – А не то – уничтожил бы столь прекрасную вещь». Зловоние же все ещё оставалось внизу, но уже не такой силы, да и дыма там не было, поэтому Брисинор не упал в обморок, в отличие от своих соратников, спускавшихся туда ранее.

– Погнали, – молвил витязь, поднявшись наверх, – рог у меня!

Брисинор вскочил на коня и все поскакали по травянистой равнине. Вскоре четверо воинов сравнялись и почти нагнали своего врага. Тут они свернули влево, на восток, и направились к небольшой дубраве, что была ещё нетронута огнём. Ведь не могли они обгонять змеище прямо перед его носом, иначе бы очень серьёзно за это поплатились. Вскоре путники оказались в той роще дубовой, и, как только ветви нагие старых деревьев нависли над их головами, они остановились ненадолго.

– Раз надо обогнать змея, – молвил Беленир, – пустим коней во весь опор и понесёмся вновь на север, а затем, как увидим чертог, поедем к нему напрямик.

– Хороший замысел! – согласился Волнозор, опасливо глядя на запад, туда, где как раз был змей.

– Давненько хотел размять свои копыта! – заржал Космач и встряхнул своей бородой.

Витязи припустили коней на северо-запад. Те понеслись во весь дух, и вскоре и холм невысокий, и дуброва прохладная, и даже сам змей скрылись из глаз далеко позади, на юге. Через несколько часов, в течении которых Белениру на Космаче постоянно приходилось останавливаться и ждать своих друзей, ибо богатырский конь был очень быстр, всадники оказались на обработанных полях, но затем поля сменились лесом сосновым и исчезли. Но некогда было нашим витязям славным любоваться красотами природы. Так что они пронеслись через бор, будто его совсем и не было, и, оставив его позади, въехали на широкие и приземистые холмы, окруженные еловыми зарослями. С ходу преодолев несколько высот, путники остановились.

– Смотрите, вон ваш чертог! – воскликнул Волнозор, вглядевшись на запад.

– Точно, он! – подтвердил Беленир, посмотрев на возвышавшиеся невдалеке каменные хоромы с соломенной крышею.

Витязи вновь припустили коней. Спустившись с холма и взобравшись на другой через ельники тёмные, они увидели, что из окрестных деревень в чертог стекается меренно-немеренно народу и что туда же прискакали всадники, посланцы и князья из других княжеств, и несколько выживших в битве дружинников Митрапирна. Увидав это, витязи понеслись туда ещё быстрее и, проскакав через боры еловые, сырые, да через холмы приземистые да по пожухлой траве, они очутились перед тем зданием. Храмина была высока и сложена из камня серого в два этажа. В длину она была где-то тридцать саженей, не меньше. Двускатная крыша была крыта соломой и на ней высился конёк золотой с серебряной гривой. Двери в чертог были сделаны из дуба твёрдого и украшены затейливой резьбой. Над ними на каменных колоннах, исчерченных резами, нависал свод дубовый, образуя балкон, на котором стояли скамьи с красивыми узорами.

К тому времени весь народ, какой путники видели издалека, был уже в чертоге, так что на улице стояла тишина, и даже шум ветра не нарушал этот покой. Всадники спешились, и Беленир облегчённо вздохнул, ибо ему было неудобно ехать с секирой, приклеенной к рукам. Путники привязали коней к столбу подле дверей, кроме Космача, разумеется, и лишь потом заметили, что на балконе дубовом стоит какая-то тень. Беленир вгляделся и узнал, что это была княгиня гордая, жена Митрапирна. Она задумчиво стояла на самом краю балкона, держась одной рукой за оградку. Её седые волосы были убраны в толстую косу и спускались почти до земли, а в серых, что осенний вечер, глазах блистали вперемежку горечь и надежда. Её лицо было также гордо и прекрасно, как и у её мужа: ровный нос, бледно-розовые щеки, тёмные брови, растянувшиеся неширокими дугами над глазами и сомкнутые в думах уста – всё было в жене князя тихо и надменно. Одета она была в княжьи одёжи. Её сарафан белый с серебристыми узорами был бледен, но подчеркивал её важность и стать, а золотистый кокошник был ярок как солнце и на нём были вышиты светлые лучи. И своей холодной и тонкой фигурой, поблекшими, но величественными чертами и глазами, полными мудрости, неизбывной тягости и печали, княгиня напоминала древнюю богиню скорби.

– Вы его видели? – спросила она витязей, даже не взглянув на них – её взор был устремлён вдаль, на юг, куда не столь давно ускакал её муж и откуда он уже не вернётся.

– Да, – ответил Беленир.

– Живым или мёртвым? – вновь спросила княгиня.

– Живым, – держал ответ Беленир, – мёртвым его никто не видел, ибо он пал в битве с Идогурном от огня.

Княгиня даже не шелохнулась, но из её глаз обильным ручьём потекли слёзы.

– Что ж, он пал достойно! – молвила, она, посмотрев на Беленира, и тут же узнала его. – А вы добыли коня богатырского? Говорят, в нём последняя надежда для нашего народа…

– Да, добыли! – сказал Беленир. – Вот он стоит.

– Так почему вы не убили змия, не спасли Митрапирна, своего князя, не пришли ему на помощь в беде, в тот тёмный час, когда более всего ему нужно было подспорье? – укорительно спросила княгиня и бросила на всех витязей ледяной взгляд негодования и ярости.

– Это долгий рассказ, лучше выслушай его в чертоге! – ответил Всесвятлир за Беленира, потому что у того словно отнялся язык от таких речей.

Глава 16. Великое вече

Переговорив немного у входа, воины отворили двери тяжкие и медленно и важно вошли в храмину Митрапирна. Перед ними распростёрлась гридница высокая в двадцать саженей длиною да где-то в четыре шириною, с потолком в две сажени. Но