Беккер смял сигарету и бросил ее на пол. Протянул руку, чтобы выключить аварийное питание, но вспомнил, что оно нужно для последней уловки, которую они запланировали. Он пожал плечами. Вся изобретательность в мире ровным счетом ничего не значит, когда ей противостоит толпа. Орда. Как это шутили американские пехотинцы во время Корейской войны? Китайский батальон состоит из трех орд и одной толпы, или что-то в этом роде. Смешно. Орды побеждают цивилизованный мир. Постепенно. Как в свое время Рим.

Беккер поднялся, чтобы выйти.

Радио замолчало, потом приятно замурлыкало. Из громкоговорителя раздался голос на плохом иврите.

– Вы должны сдаться, – быстро произнес голос. – Скажите Хоснеру, что он должен сдаться.

Беккер посмотрел на приемник. Араб говорил быстро и неразборчиво, на случай если передачу где-то пеленгуют. Через секунду остались уже одни помехи.

– Пошел к черту! – ответил Беккер.

Он вышел из салона и направился туда, где шел бой.

* * *

Отряд ашбалов на холме находился уже в сотне метров от горящей зеленым светом лампочки прибора ночного видения. Рядом снайперская пара установила свою позицию, и Мурад стрелял молча и спокойно в головы, видневшиеся над бруствером на гребне.

Берг повернулся к Хоснеру:

– Мне кажется, они уже довольно близко.

Хоснер кивнул. Добкин приказал им придержать то, что определялось как последняя защитная мера и психологический бой, до того момента, когда другого выхода уже не будет. Но Хоснер понимал, что случая более крайнего, чем сейчас, быть не может. Он отдал своему посыльному приказ запустить в действие последнюю из защитных мер. Потом повернулся к Бергу:

– Хочу посмотреть, как дела у Брина. Ты командир. Оставайся на месте.

Берг кивнул в знак согласия. Едва Хоснер ушел, одна из посыльных, молодая девушка, торопливо подошла и, задыхаясь, доложила:

– Они поднимаются по склону со стороны реки.

Берг раскурил свою трубку. Руководство боем с вершины холма никогда не было его сильной стороной и любимым делом. Прошло уже больше тридцати лет с тех пор, как он сам был солдатом. Добкин ушел, а Хоснер побежал на передовую, явно чтобы совершить самоубийство – в этом никаких сомнений не было. От министра иностранных дел ничего не слышно уже на протяжении немалого времени. Он или мертв, или ранен, или, как остальные, борется за свою жизнь. А его, Берга, оставили здесь расхлебывать всю эту кашу. Если бы представился шанс, он должен был бы вести переговоры о капитуляции. Он, тот самый человек, который всегда старался сохранять дистанцию и нейтралитет. Однако на сей раз он оказался в горячей точке, и оказался в одиночестве. Больше не прибегали посыльные, чтобы сообщить, как идет бой. Наверное, все сражаются на передовой. Вокруг не было никого, чтобы проконсультироваться. Теперь Берг понял, что чувствовал Хоснер, и искренне посочувствовал ему. Неожиданно рядом возникла девушка-посыльная. Он вгляделся. Это была Эсфирь Аронсон, одна из помощниц министра иностранных дел. Девушка дрожала, и голос ее дрожал, когда она начала сбивчиво докладывать.

– Что же нам делать? – спросила она.

Берг задумчиво курил свою трубку. Сейчас он слышал стрельбу по крайней мере десятка «АК-47» на восточном склоне. Конечно, они там жизненно необходимы, но нельзя позволить арабам подняться по западному склону, не встретив никакого сопротивления. Министр иностранных дел отвечал за эту часть периметра и, как полагал Берг, понимал, что не справляется с задачей. Всю линию удерживали лишь восемь человек. Кроме того, где-то там Ричардсон и Макклюр.

Он показал на восточный склон:

– Иди туда и хочешь – выпроси, хочешь – возьми взаймы или же укради два «АК-47» и по крайней мере два заряженных пистолета. Отнеси их на западный склон. Сразу, как вернешься, скажи мистеру Вейцману, чтобы переходил к последним оборонительным действиям. Поняла?

Девушка кивнула.

Берг посмотрел на нее. Слишком много ответственности для одного человека, решил он. Ей одной предстояло раздобыть оружие и снаряжение, затем несколько сотен метров тащить их в темноте туда, где они нужны больше всего, а кроме того, передать приказ министру иностранных дел, который наверняка уже совсем измучился от сомнений. И все это предстояло осуществить срочно, до того как арабы поднимутся вверх по склону. Он похлопал ее по плечу:

– Все будет в полном порядке. Только не торопись.

– Я справлюсь.

– Хорошо. Ты там случайно не видела генерала Добкина?

– Нет.

– Ну ладно. Тогда беги. Удачи тебе.

И девушка побежала в темноту, туда, где раздавались неумолчные звуки стрельбы.

* * *

Добкин стоял в укрытии рядом с Макклюром и Ричардсоном:

– Я так и думал, что в конце концов они попытаются подняться именно по этому склону.

Макклюр наклонился вперед, обеими руками держа перед собой пистолет, и дважды выстрелил вправо, потом еще два раза прямо перед собой и две пули направил влево. Он продолжал палить, пока не расстрелял всю обойму, и только тогда выпрямился:

– Чертовски трудно держать линию длиной в пятьсот метров с обоймой из шести патронов. – Он покопался в карманах в надежде найти еще несколько запасных патронов.

– Они наверняка пришлют что-нибудь сюда с другой стороны, – попытался успокоить его Ричардсон.

– Очень надеюсь на это, – пробурчал в ответ Макклюр и начал перезаряжать пистолет.

Ричардсон внимательно осматривал склон, когда огонь внезапно прекратился. В тишине время от времени гремели камешки в жестянке или же раздавалось тихое арабское проклятие, когда кто-то из врагов оступался или спотыкался.

– Когда же они, черт возьми, приведут в действие свой план? Куда подевалась посыльная? Где наши автоматы?

Добкин встал в укрытии во весь рост:

– Спроси об этом генерала Хоснера. Я здесь больше не работаю. – Он согнулся, приняв позу бегуна на старте.

– Прощай! – бросил генерал Макклюру. – Увидимся в Хайфе или Хьюстоне.

Он распрямился, словно пружина, перелетел через бруствер и, как ему показалось, повис в воздухе, успев взглянуть вниз и оценить, сколь неудобным будет приземление. Добкин вспомнил, что когда-то здесь была стена, которую насыпали от берега реки. Удар о землю оказался очень сильным. Следующий прыжок перенес его на десять метров вниз по крутому склону, а третий – еще на двадцать метров дальше. Он бежал, а вернее, падал, почти вертикально – вниз, на землю. Половина длины склона была преодолена меньше чем за три секунды. И тут генерал оказался лицом к лицу с двумя удивленными арабами – они словно выскочили из темноты. Их реакция оказалась инстинктивной и потому предсказуемой: они вскинули автоматы с примкнутыми штыками.

* * *

Хоснер обнаружил Наоми Хабер на земле рядом с Натаном Брином. Его простреленная голова покоилась у нее на коленях. Теперь стало понятно, как и почему противнику удалось подойти настолько близко.