— И как?

— Не вышло… Сказали, что всем авторам по счету. По количеству статей.

— Гады, — буркнула я.

— Через год вроде все наладилось… Предложили писать в «Имперский вестник». И знаете, что самое печальное? — она подняла на меня измученный взгляд.

— Что, Джулиана?

— Я ведь ни на минуту не задумывалась, что меня используют. Выдают мне заведомо ложную информацию, а чтобы не подставлять под преследование своего журналиста, — нанимают меня. Дурочку со стороны. Я сама виновата…

— У вас легкий слог.

— И желание рассказать правду. Было…

У двери, ведущей в комнату, раздался смешок. Мы резко развернулись, а щенок зарычал, вскакивая и загораживая меня собой.

— Ваше величество! — мы поднялись и присели в реверансах.

Щенок понесся извиняться — дескать, простите, со сна не разобрал, кто нас, храбрых, пугает. Получилось не очень галантно — лапы наступали на уши, но императору понравилось, — он улыбнулся щенку, а потом уже посмотрел на нас и произнес:

— Какая трогательная история, и почему мы должны в нее верить?

— Может быть потому, что это — правда, — дрожащим голосом откликнулась художница, а я посмотрела на Фредерика укоризненно. Он же знает, что девушка не лжет.

— А с вами, миледи Вероника, разговор будет особый. Вы вмешались в расследование Уголовной полиции. И препятствовали правосудию. В который раз, напомните?

— Правосудие заключается в том, чтобы выбить из хрупкой девушки признание? Отчитаться о выполненной работе и получить награду за верную службу?

Джулиана, услышав, что и как я говорю, уставилась на меня в ужасе. Император же зарычал:

— Сбавьте тон, миледи.

— Прошу прощения, ваше величество.

— Где Ричард? — Отправился допрашивать некоего господина… — я забыла имя.

— Керка, второго редактора, — выдохнула девушка.

— Это еще кто?

— Человек, который демонстрировал автору статей, — я кивнула на девушку, — записи на кристаллах.

И убеждал, что они подлинные.

— Он туда один отправился?

— Что вы, ваше величество, — удивленно посмотрела я на него. — И милорд Милфорд с ним. На задержание принц Тигверд вызвал своих людей. Они еще друг с другом препирались, кто лучше: военные или контрразведчики.

— Хоть у кого-то мозги работают, — расслабился Император. — Но это вас не извиняет. Я, конечно, понимаю, вы недолюбливаете сотрудников уголовной полиции и вам понравилась картинка этой… художницы…

Последнее было сказано с высокомерным презрением, от которого девчонка сжалась…

— Ваше величество! Вы позволите поговорить с вами наедине?

— Конечно, миледи, — насмешливо улыбнулся Император. — Только подождите минутку. Джон.

— Да, ваше величество, — тут же появился на зов камердинер Ричарда. — Я оставляю вас присмотреть за девушкой.

— Слушаюсь, — поклонился слуга.

— Может, проводить госпожу Блер в ее комнаты? Их должны были подготовить, — обратилась я к девушке. — Вы желаете отдохнуть перед ужином?

— Да, — едва слышно выдохнула Джулиана.

— Ваше величество? — посмотрел на императора слуга.

— Хорошо, — скривился Фредерик, — проводите… госпожу.

Девушка поклонилась нам и вышла вслед за слугой.

— Куда прикажете, миледи? — с иронией в голосе обратился император ко мне.

— В кабинет, ваше величество.

— Слушаюсь, — продолжал издеваться император.

Мы зашли в кабинет Ричарда, я прикрыла дверь. Император прошел вперед и уселся в кресло возле камина. Я застыла, не зная, как себя вести.

— Что вы там стоите, — недовольно протянул повелитель Империи Тигвердов. — Садитесь, давайте поговорим.

Я послушалась. Аккуратно присела на краешек кресла. Он, с раздражением посматривал на меня.

— Ваше величество, — начала я.

— Вероника, вы забываете наши договоренности? Не ко времени… Вам еще помилование для этой молодой дурочки просить.

— Фредерик, я помню о том, что обещала называть вас по имени. И с Ричардом я разговариваю, как и обещала. Просто вы гневались — мне стало не по себе.

— Я вас испугал, — огорчился император. — Не хотел.

Я пожала плечами.

— Поймите, мне необходимо было прочитать вашу художницу. Испуг — хороший способ получить четкую картинку.

— И что же вы прочитали?

— Говорит она правду. Вы ее раздражаете тем, что покровительствуете. Разумом она понимает, что это — спасение. Но легкая неприязнь присутствует, — хмыкнул Фредерик.

— А к вам она как относится? — быстро ответила я, постаравшись скрыть свое огорчение. — Ну, скажем… Если бы я был таким деспотом, как меня принято изображать, за ее мысли можно было бы отправить на рудники.

— Что? — изумилась я.

— Никакого почтения. Мысли о том, что она понимает бунтовщиков. И даже, после этого общения с «этим старым, неприятным, на редкость противным типом», — явно процитировал он, — она примкнула бы к кому-нибудь, кто ратует за свержение императорской власти.

Я хихикнула.

— Что? — оскорбился Император.

— Простите, — подавила я смешок… Так, мне надо не бесить его, а договариваться с ним.

— Вот-вот, — согласился со мной Фредерик. — Думайте лучше об этом. И добавьте лести. Я, как и все власть предержащие, до нее падок.

— Фредерик, — не выдержала я и рассмеялась.

— Вот так-то лучше, — улыбнулся он. — Лучше забавляйтесь, чем страшитесь…

— Спасибо вам.

— Итак, на чем мы остановились?

— На судьбе госпожи Джулианы Блер.

— Вот почему вы, женщины, когда берете псевдонимы, называетесь так странно? Блер, Лиззард — фыркнул он. Или — как там у моего нынешнего придворного мага. Шба… Шга…

— Швангау, Фредерик, — подсказала я. И смущенно добавила. А Лиззард — это ящерица. На другом языке.

Он расхохотался.

— Ничего другого в голову не пришло, — развела я руки. — Уж простите, если зацепила ваше утонченное чувство прекрасного.

— Ладно. Оставим мое чувство прекрасного в покое. Я помилую вашу художницу. И, по нашей с вами старой доброй традиции, у меня будет три условия.

Приблизительно так я все это себе и представляла. И даже догадывалась, какие будут эти самые три условия. Фредерик был похож на объевшегося жирной сметаны кота. Если император в принципе мог походить на кота, объевшегося сметаной…