Горничная вернулась с серебряным подносом в руках, поставила его и вышла, плотно прикрыв за собой дверь.

Дав налил вино в два бокала. Один бокал он вложил в ее руку.

– Но как еще можно разрешить такую проблему, Мег? Она пристально смотрела на свое отражение в зеркале.

– Итак, секретарь уже стала твоей любовницей?

– Да, а сегодня утром она спросила меня о лорде Эдварде. Мег круто развернулась на своем табурете и взглянула на него снизу вверх.

Дав прислонился к стене возле ее туалетного столика и криво улыбнулся.

– Я, как ты могла бы заметить, влюблен. Пожалуйста, не смейся надо мной, Мег! Я помню твое предсказание. Сильвия все время работала на герцога, разумеется. Я чувствую себя совершеннейшим дураком.

– Любовь умеет всякого человека превратить в дурака, по крайней мере раз в жизни. Как давно она работает на Ившира?

– С тех пор как покинула Францию. А возможно, и до того. Мои собственные шпионы лгут мне с большим энтузиазмом, включая и Таннера Бринка. Похоже, все готовы защитить ее.

– Кроме Ившира! Герцог не задумываясь бросит этого агнца льву, несмотря на то что считает тебя чудовищем.

– Не без причины. Право, Мег, мне действительно очень бы хотелось, чтобы все закончилось.

– Однако мы с тобой переживем. И Сильвия переживет. Но есть другая, которая пережить не сможет.

– Конечно, для меня пожертвовать собой всего лишь милый способ поупражняться в самоуничижении, – заверил Дав. – Но я не готов принести в жертву Сильвию. В данный момент она занята поиском улик, на основании которых меня можно повесить. И если она не сумеет ничего найти, то, полагаю, герцог вполне способен что-нибудь создать. У тебя есть какие-нибудь предложения?

– Люби ее. Твоя любовь свяжет ее, обеспечит ее преданность, что бы она там о тебе ни думала.

– Будучи человеком, в должной мере наделенным смирением, но не слишком обремененным скромностью, я примерно так и думал. Она стала моей любовницей, но по-прежнему намерена предать меня.

– Тогда соблазни ее снова, соблазняй до тех пор, пока все сомнения не будут разбиты в куски перед лицом ее страсти. Если ты не станешь сдерживаться, она превратится в твою рабыню. – Мег улыбнулась ему.

– Полагаю, ты не ждешь от меня подобающего ответа? Ты источала пламя, на которое летел мотылек, Мег.

– И таким образом мы истребили друг друга? Я больше не влюблена в тебя, Дав. – Мег отхлебнула вина. Губы ее окрасились красным и показались окровавленными. Улыбка ее превратилась в кривую усмешку. – Но умоляю вас хранить тайну. Моя репутация слишком сильно пострадает, если о ней прознают в свете.

– Найди себе мужчину, достойного твоей любви, Мег, кого-то, кто по-настоящему стал бы тебе ровней.

– Коли уж я отослала Хартшема прочь, может, мне стоит позаигрывать с Ивширом? – Она отвернулась, чтобы скрыть свои истинные чувства. – Возможно, герцога удастся убедить оставить его безумную затею.

– Очень сомневаюсь, что на уме у него сейчас флирт. Его милость занят – шпаги полирует.

– Потому что нет ничего лучше хорошей, шумной, потной драки для умиротворения растревоженной мужской души? Ну, дуэль по крайней мере поможет вам избавиться от дурной крови – той, что вам вечно в голову ударяет.

– Увы, Мег, речь идет о настоящей крови и настоящей ненависти. Никто из нас не заслуживает смерти, и менее всего Ившир.

Тонкие морщины прорезали ее прекрасный лоб.

– А ты не очень хорошо владеешь шпагой, чтобы в ходе дуэли загнать его в безвыходное положение, и поговорить с ним, заставить образумиться?

– Возможно. И такой опыт вполне может иметь смертельный исход.

– Но тогда, кроме как бросить моего агнца львам, что же я могу сделать?

Он наклонился и поцеловал ее.

– Мне бы очень хотелось увидеть своего секретаря одетым как подобает леди. Пришли платья в мой городской дом.

Мег так удивилась, что даже рассмеялась.

– Неужели она наденет их?

Возле самой двери он отвесил ей поклон, позволив себе вложить в движение чуть больше не лишенной остроумия изысканности, отчего менее стойкая женщина непременно упала бы в обморок.

– Она их наденет, – заверил он. – И дорого же мне все обойдется!

Дав вернулся домой поздно в глубокой задумчивости. От холодного моросящего дождя мокрые тротуары отсвечивали в уличных фонарях, масло которых издавало шипение. Господи, как же надоела зима!

– Мне бы так хотелось, чтобы стало тепло, – произнес он, обращаясь к масляному фонарю, который чадил возле его входной двери. – Мне бы так хотелось яркого солнца. Мне бы так хотелось вести добродетельную жизнь, с чистой совестью и без всяких интриг.

В доме царила тишина. Все домочадцы, повинуясь его приказу, давно легли спать.

«Но я не делаю ничего такого, за что меня можно повесить».

Это была правда. Однако он делал вещи, из-за которых лондонское общество могло отвернуться от него, тем самым лишив средств к существованию, не говоря уже о благотворительных пожертвованиях для Сент-Джонса. Конечно, дамы будут в шоке, но эротические брошюры – отнюдь не самое ужасное среди прочих дискредитирующих его занятий.

Он стянул с себя влажную шляпу и взлетел вверх по лестнице, перескакивая черездве ступеньки. В сонном коридоре стояла тишина и пахло воском, которым натерли пол. Узкая полоска света из-под двери его спальни отсвечивала на деревянном полу.

Берта? Вряд ли, после того случая! А значит...

Он открыл дверь.

Она повернулась лицом к нему. Словно удар грома раздался в комнате.

– А, – промолвил он. – Так мы продолжаем играть в наши игры?

Мерцающая и струящаяся в свете свечей тончайшая серебристая ткань сзади ниспадала с плеч, спереди же образовывала складки, переходя в длинный лиф, украшенный крошечными, расшитыми жемчугом бантиками. В глубоком вырезе сверкала белизной ее кожа, поднимались нежные округлости грудей. Сияющее золото волос изображало высокую прическу, открывавшую белое лицо и лазуритовые глаза, сейчас мятежно-темные.

Сладостная дрожь прошла по его телу, и кровь горячо прилила к паху.

– Я стала счастливой обладательницей нескольких платьев, – уведомила Сильвия. – Вы действительно не догадывались, что я их сразу же все и перемеряю?

Коробки прибыли ранее тем же вечером.

«Мой дорогой мистер Уайт, —гласила записка Мег. – Мистер Давенби, будучи в расстроенных чувствах, поделился вашей тайной с дружественно расположенной к нему особой, которая определенно не скажет о том ни одной душе. Эта дружественно расположенная особа и очарована, и заинтригована одновременно, но осмеливается предположить, что, если в ваши намерения и в самом деле входит поработить его и раскрыть его тайны, вы обнаружите, что этот подарок гораздо эффективнее панталон. Мег Грэнхем».