Они стояли на мосту, и, кроме них, здесь была масса людей, многие из которых держали в руках фотоаппараты, наблюдая за ночным полетом громадной популяции плодовых летучих мышей, которые жили под мостом на улице Конгресса. С наступлением темноты летучие мыши отправлялись на охоту.

Вначале появилось всего несколько особей. Они походили на птиц с размытыми силуэтами. Но вскоре небо буквально почернело от них. Плотными потоками они разлетались в разные стороны. Запах был довольно противный, зато вид — потрясающий.

Все продолжалось примерно полчаса, а затем мост опустел — родители увели детей домой, влюбленные покидали мост парами, держась за руки. Хлоя и Мэтью, тоже держась за руки, отправились на поиски ресторана.

Мэтью нравилось водить ее в самые неожиданные места, он не уставал удивлять ее и радовать. Ему нравилось наблюдать за ее реакцией, а Хлое нравилось слушать его объяснения.

Как-то на уик-энд он повез ее в Сан-Антонио, и они посетили миссию Аламос.[26]Хлоя не ожидала, что во время экскурсии по миссии у нее на глазах выступят слезы. Она не знала, каким крохотным и каким интернациональным был отряд, с решимостью обреченных защищавший свой маленький форт.

Потом они ужинали в одном из ресторанчиков с видом на набережную, ночь провели в роскошном отеле, на помнившем Хлое европейские.

Все было безупречно. Слишком безупречно.

В последнюю ночь после волшебной романтической прогулки вдоль берега реки они занимались любовью в большой роскошной кровати, и в один из самых интимных моментов Мэтью прошептал:

— Я люблю тебя.

Он поцеловал ее, не дав ей ничего ответить, и Хлоя поняла, что он дарит ей свою любовь, ничего не требуя взамен.

И она вдруг с испугом осознала, что отвечает ему взаимностью.

По дороге домой они почти все время молчали. Они пересекли черту, и Хлоя не знала, как ей быть дальше. Однако она понимала, что ее чувство к Мэтью было иным, чем то, что она испытывала к мужчинам раньше. Новое чувство было глубже.

И это ее пугало.

Когда они приехали домой и вышли из машины, Хлоя решительно направилась к себе.

— Спасибо за чудесные выходные.

Мэтью посмотрел на нее так, что она поняла: он видел гораздо больше, чем ей хотелось бы показать.

— Ты потом придешь?

— Я больше недели не спала в своей кровати. Наверное, нет.

— Хочешь, чтобы я к тебе пришел? Хлоя опустила сумку и подошла к нему.

— Мэтью, я так больше не могу. Ты подавляешь меня.

— Черта с два! — Он схватил свою сумку и двинулся к себе. — Хочешь спать сегодня одна — прекрасно. Все, что от тебя требовалось, — сказать об этом.

— Дело не в том, чтобы спать одной, дело в… — Хлоя вскинула руки. Она понимала, что со стороны ее раздражение, растерянность и смятение выглядят надуманно, театрально. — Во всем. Я смотрю в окно — и там ты. Я… Я не могу выбросить тебя из головы. Я больше так не могу.

— Я скажу тебе, в чем твоя проблема, Хлоя. Ты привыкла сама всем распоряжаться. У тебя всегда были мужчины вроде тех итальянских марионеток, что всегда готовы плясать под твою дудку. Которых можно пнуть, если что не так. Но меня тебе пинать не удастся, и я не стану стелиться у твоих ног, чтобы ты могла вдоволь потоптать меня своими британскими ножками.

— Но я никогда…

— Ты избалована, Хлоя. Ты так привыкла получать все, что хочешь, что готова бежать куда глаза глядят, как только на твоем пути встречается настоящий мужчина.

— Это неправда, я…

— Я сказал тебе, что я тебя люблю. В этом все дело.

— Нет, это…

— Я не знаю, что за безумие на меня нашло, не знаю, как случилось, что я тебя полюбил, но, да поможет мне Бог, это действительно так. Вот ты и испугалась. Я тебя понимаю. Я тоже испугался.

— Испугался?

— Да, черт возьми. Неужели ты думаешь, что я хочу быть по гроб жизни привязанным к высокомерной мегере?

— По гроб жизни… — Хлою больше взбесили эта слова, чем то, что Мэтью назвал ее мегерой. — Я не могу загадывать так далеко. У меня едва получается спланировать педикюр на неделю вперед.

Наступила тишина, насыщенная смятением и жаром и почти двадцатью восемью годами привычки добиваться своего.

— Ты собираешься порвать со мной?

— Нет.

Мэтью сунул руку в карман, достал бумажник и вытащил оттуда две купюры по пятьдесят долларов.

— Я понятия не имею, какие у тебя расценки, но я нанимаю тебя. — Он шлепнул деньги на капот. — Сделай это.

— Сделать — что?

— Порви со мной.

Хлоя швырнула деньги ему в лицо. Никто еще не рвал с ней! Никогда!

Она ведь не собиралась с ним рвать. Или все же собиралась? Ей всего лишь хотелось, чтобы у них все было легко и весело. Много секса, много смеха. Никаких разговоров о любви и будущем, а Мэтью вдруг взял и все испортил.

— Я не возьму твоих денег! — с вызовом бросила она. — Этот союз я разорву бесплатно.

Хлоя вошла в ресторан и окинула взглядом столики. Понять, кто здесь Элис, оказалось до смешного просто. Хлоя могла узнать женщину, которую вот-вот готовы бросить, и без описания ее внешности. Обо всем говорил язык тела. Женщина была напряжена, слишком суетлива, с заискивающим взглядом — ведь в глубине души она уже знала, что все кончено. Бедняжка.

Хлоя подошла к столику на двоих, за которым сидела только одна посетительница.

— Элис?

Женщина озадаченно на нее посмотрела.

— Да.

— Я Хлоя. Меня прислал Джон. Озадаченность тут же сменилась тревогой.

— Джон? С ним все в порядке?

— Да, он в порядке. — Если не считать того, что этот крысиный ублюдок предпочел заплатить, нежели самому делать грязную работу. Хлоя опустилась на стул напротив, не спрашивая разрешения, и добавила:

— Джон попросил меня прийти вместо него.

Женщина посмотрела на часы у себя на запястье. Забавно, почему люди так поступают? Как будто в этот момент время имеет какое-то значение.

— А почему он не позвонил и не отменил встречу?

— Все довольно сложно, и я думаю, что вам будет легче, если вы все услышите от другой женщины. Не хотите выпить бокал вина?