Клима явно выпроваживали куда подальше.

3.

Нина никак не ожидала, что хозяйка будет чинить ей препятствия.

– Почему вы выгоняете его? – спросила она у Славы. – Вы же сказали, что будете лечить меня…

– А я и лечу! – грозно рявкнула старуха. – В прошлом у тебя капкан – избавься от него! А твое счастье у тебя под носом ходит!

– Это Элькин, что ли?

– Очнулась, умница!

«Гадание» Славы не имело ни малейшего отношения к Климу – Нина просто истолковало его так, как ей хотелось.

Клим сложил вещи в ее комнате, и они с Китти тут же куда-то ушли. Нина долго искала их по окрестным пляжам, но так и не смогла найти, а когда вернулась, Элькин объявил ей, что у него сегодня день рождения.

Радостные дачники вовсю готовились к торжеству. Слава достала из чулана старые керосиновые лампы, и Леша с Ирой развесили их на абрикосовых деревьях. На стол выложили подернутые туманом гроздья винограда, белую брынзу и копченую барабульку с золотистыми боками. Женщины напекли умопомрачительно пахнущих лепешек.

Из деревни пришли музыканты и целая толпа друзей-приятелей Элькина. Кто-то прикатил бочонок с молодым вином; посуды не хватало, и все по очереди пили из побитых эмалированных кружек.

Нина в тревоге поглядывала на калитку, за которой начинался спуск к морю. «Ну где Клима носит? Уже темно, а он дороги не знает. Заблудится еще!»

Наконец залаяли собаки, и послышался звонкий голос Китти:

– А вот и мы!

Слава дернула Нину за рукав:

– Не будь дурой!

Впрочем, «быть дурой» Нина и не могла: Клим не замечал ее. Его пригласила танцевать Оксана, недавно приехавшая студентка-медичка, и он – черт бы его побрал! – охотно согласился. Они так кружились под звуки деревенского оркестра, что им аплодировали.

Разгоряченный Элькин уселся на лавку рядом с Ниной.

– За последнее время участились случаи устройства вечеров, на которых молодежь все время танцует, – произнес он, подражая партийным лекторам. – Кому приносят пользу такие вечера? Они только развращают трудовой элемент! Чтобы искоренить эту аномалию в нашей среде, мы должны исполнять танцы, изображающие борьбу рабочего класса.

Элькин хотел рассмешить Нину, но она даже не улыбнулась. В ее глазах стояли горячие слезы, и чтобы не расплакаться, она смотрела вверх, на застывшую над горами луну, и та казалась ей ненастоящей – слишком мелкой и блеклой.

– Хотите, я вам печеных помидоров принесу? – предложил Элькин.

Нина кивнула, и он побежал на кухню.

– Ключ от комнаты у тебя? – спросил, проходя мимо, Клим. – Китти устала – я пойду уложу ее.

Нина поднялась.

– Ты мне так ничего и не сказал… Ты завтра уедешь?

Он насмешливо приподнял брови.

– А ты предлагаешь остаться назло хозяйке?

У Нины похолодело сердце.

Она так надеялась, что ее доброжелательность, честность и откровенность помогут ей наладить отношения с Климом, но он попросту не заметил произошедшей в ней перемены.

4.

Китти, конечно, не собиралась спать, когда все танцуют и веселятся, и Клим увел ее лишь затем, чтобы самому скрыться от Нины.

В его душе царил мрачный сумрак. Что теперь делать – забрать ребенка и перебраться в другую деревню? Ведь именно об этом он и мечтал – уехать с дочкой к южному морю и на пару недель забыть обо всех проблемах. Но Клим заранее знал, что Нина не оставит их в покое – не на ту напали!

Он сел рядом с Китти на топчан и долго прислушивался к доносящимся со двора хохоту и музыке.

А может наплевать на все и закрутить безумный дачный роман? Сегодня в автобусе Клим старательно отводил взгляд от Нины, но все равно примечал линию загара в вырезе ее платья: вот то, на что разрешается глазеть чужакам, а вот тонкая полоска золотисто-сливочной кожи – граница королевских покоев, куда не пускают посторонних… Клим догадывался, что ему полагается особый пропуск.

Китти все не могла угомониться.

– У нас на первом этаже живет девочка, и она сказала, что у нее есть противогаз и она умеет надевать его за пять секунд. Я тоже так хочу!

– Вернемся в Москву и все тебе купим, – пообещал Клим.

– А противогазы для лошадей бывают?

– Наверное. Спи, родная.

– А для жирафов? Элькин сделал мне деревянного жирафа-качалку – ему тоже надо…

«Элькин, кажется, возомнил о себе бог весть что, – с усмешкой подумал Клим. – Ну, пусть помечтает!»

Он уже представлял себе, как все сложится: он соблазнит миссис Рейх. Классический русский сюжет: великосветская дама мечтает уйти от богатого мужа и уезжает из столицы на юг, где встречает старого знакомого, в которого она некогда была влюблена. Они оба знают, что их отношения временные – отпуск кончится и все вернется на круги своя, но какой смысл отказывать себе в удовольствии, если судьба предлагает тебе роскошный, единственный в своем роде подарок?

Постепенно голоса во дворе стихли: гости отправились к себе в деревню, а дачники разбрелись по комнатам.

Подоткнув спящей Китти одеяло, Клим вышел в коридор и после долгих блужданий по дому нашел Нину на террасе. Она лежала в гамаке, натянутом между столбами, и, свесив одну ногу до полу, тихонько покачивалась.

– Можешь идти к себе, – сказал Клим.

Она торопливо села и принялась собирать шпильки, выбившиеся из прически: «Да, я сейчас…» Но потом передумала и показала на место рядом с собой:

– Сядь и поговори со мной.

– О чем?

– О нас.

Ткань гамака натянулась под его весом, и Нина невольно придвинулась к Климу. Вот оно – то, ради чего стоило ехать на край света: прикосновение бедра, тепло женского тела, которое ощущалось сквозь два слоя ткани…

– Можно я тебе все объясню? – начала Нина.

Клим обнял ее и поцеловал в губы.

– Как-нибудь потом.

Радостно встрепенувшись, она обвила его шею руками, и фигурка жирафа больно впилась ему в грудь.

– Убери это, – попросил Клим.

Сняв шнурок через голову, Нина, не глядя, швырнула его на пол.

Собирать в складки ее юбку, целовать роскошную грудь, стискивать тонкое запястье, не оставляя Нине никаких прав, никаких шансов…

Клим толкнул ее на неустойчивое полотнище гамака.

– Мы сейчас грохнемся отсюда, – засмеялась Нина.

Клим склонился над ней.

– И выйдет прекрасная иллюстрация к падению нравов.

Брызнул свет, и над их головами пронесся попугай.