Они вышли из дома и устроились на холме. Данила начертил каким-то ржавым ножом круг и Лиза встала в центре. Шура хотел взять ее за руку, но не взял.

Мама говорила с соседкой на кухне, когда предполагалось, что Шура спит, и он услышал многое: и то, что обожаемый отец был полным ничтожеством и идиотом, и то, что он наплевал на жену и предал сына – а Шура обнимал потертого плюшевого медведя, которого отец подарил ему на день рождения и беззвучно плакал, пока спазм не пережимал горло, и он не начинал задыхаться.

Данила перекачивал энергию, конечно, не так чисто, как Пономарев, однако очень хорошо и технично для своего возраста и уровня. Лиза стояла абсолютно неподвижно и лишь один раз тихо сказала:

– Жжет…

Данила сразу же перестроил рамку, и Шура поморщился: на какое-то время темно-синий поток энергии стал колючим, оцарапал ладони и горло.

Почему ему было настолько плохо тогда? Чье поведение он послушно отражал – неужели одноклассницы Лерки, что сидела с ним за одной партой, которую тогда бросила мама, и у нее случались нервные припадки прямо на уроках – тогда за ней приходила бабушка и забирала ее домой, а Шура провожал зареванную, шмыгающую носом девчушку до раздевалки и помогал ей надеть старенькое пальтишко, и бабушка смотрела на него внимательно и понимающе. Да, наверно, Лерка…

Шура стоял и смотрел, как Лизу опутывает золотистая пряжа, которую протягивал через него Данила. У них получится, должно получиться – Лиза снова станет собой, Лиза снова будет…

Данила не удержал рамку, и поток искривился. Шура смог кое-как его выправить, но на ногах не устоял, и упал на колени в молодую траву. Где-то вдали остался круг, Данила, Лиза, пребывавшая в чем-то вроде транса – Шура не видел и не слышал.

В стране мертвых тоже была весна. Шура обнаружил себя на лужайке в маленьком тихом березнячке. Все кругом было залито теплым и ласковым солнцем, и Шура вдруг подумал: не так уж это и плохо – быть здесь. Он огляделся и обнаружил чуть поодаль брата Лизы – тот сидел на поваленном стволе дерева в компании…

Шура нервно сглотнул. Рядом с братом Лизы расположился его двойник – кучерявый юноша в серой футболке с неразличимым от множества стирок рисунком, черных джинсах и стоптанных кроссовках. Шура узнал эту одежду – он всегда так ходил гулять с соседской собакой, когда еще учился в школе. Неужели у вещей тоже есть страна мертвых? Двойник вытянул ноги и запрокинул голову, подставив лицо солнечным лучам – на окаменевшего от изумления Шуру он даже не взглянул.

– Не обращайте внимания, Артур, – подал голос брат Лизы. – Это мой приятель, Черников. Хороший, в принципе, парень, но с ним случилась беда не так давно.

– Мелочи, – откликнулся двойник, и его голос оказался совершенно незнакомым, это не был голос Александра Черникова. – Наткнулся на наркоманов в парке.

– Нам обоим с этим повезло, – сказал брат Лизы. – Наткнулись на наркоманов, нас наткнули. Не обращайте внимания, Артур, я сам не знаю, с чего это он сегодня такой говорливый.

Шура молчал – онемевший и беспомощный, он просто не знал, что теперь делать и как быть. Его прошлое сидело неподалеку – все то, чего он лишился при запечатлении и чего еще не осознал до конца. Он мог бы подойти – к самому себе? – и постараться понять, что все-таки произошло, и кто именно остался жить, а кто погиб на берегу пруда однажды вечером. Он мог бы… но двойник вдруг встал и побрел своей дорогой – через несколько мгновений он скрылся за деревьями.

– Он гуляет сам по себе, – прокомментировал брат Лизы. – Однажды его просто заберут звугги.

У Шуры по спине пробежал холодок. Брат Лизы смотрел на него пристально, однако равнодушно, словно его интересовал не Шура, а что-то другое.

– Что вы хотите делать с Лизой? – спросил он. – Этот мальчик… что он задумал?

Шура помотал головой, пытаясь сосредоточиться, и вдруг увидел, что брата Лизы зовут Кириллом, что он был самым настоящим некромантом – магом, способным управлять мертвыми – и что именно поэтому его и убили, подослав обколотого подростка, вооруженного заточкой, в больницу, когда Кирилл, врач-терапевт, был на дежурстве. Таково было решение группы магов, в которую, по счастью, не входил Гамрян – а вот Пономарев, похоже, входил. Точно, входил.

Кирилл едва заметно кивнул, словно соглашался с полученной Шурой информацией.

– Так что же задумал целитель? – продолжал он. – Нарастить новую ауру и укрепить каркас? Или запаять щель? Чем вы там сейчас занимаетесь?

– Все правильно, – кивнул Шура. – Наращиваем и укрепляем.

– Хорошо, – Кирилл обернулся и некоторое время смотрел в ту сторону, куда удалился Шурин двойник, прислушиваясь к чему-то, что не слышал Шура. – Только будьте готовы к тому, что вас ищут, и времени вам отпущено очень мало.

– Понятно, – промолвил Шура. Кирилл встал и, сунув руки в карманы видавших виды брюк, добавил:

– А Эльдара убивать не стоило, Артур. Он, конечно, был псих, и я от этого их брака тоже не в восторге, но убивать не стоило. Он не успел вам навредить. – Кирилл вынул из кармана большую серебряную монету на шнурке, покрутил в пальцах и спрятал обратно. – Если встретитесь с ним здесь, то попробуйте притвориться этим малахольным Черниковым. Хотя какой из вас, на фиг, Черников.

Он вздохнул и побрел туда, куда отправился двойник.

* * *

Вечер выдался теплым, но каким-то по-осеннему прозрачным. Шура ушел прогуляться, оставив спящую после ритуала Лизу на попечение Данилы, который мучился от головной боли и мечтал об анальгине. Говорить с ним не хотелось – вообще не хотелось говорить, делать что-то. Он ушел к озеру и сел на прогретые за день мостки. Запах воды, теплого дерева, растущей травы слегка кружил голову, словно хороший коктейль; Шура смотрел, как сползает за лес солнце, как среди темных стволов начинает клубиться туман – нехороший, неправильный какой-то туман, который, впрочем, не мог пробиться за черту, установленную когда-то старым колдуном. В доме зажегся свет. Отсюда, с мостков, Шура видел тихую золотую искру, и ему было легко и немного грустно.

«Чью грусть ты отражаешь?» – спросил внутренний голос и не получил ответа на свой вопрос. Шура смотрел на лес, на воду, слушал, как бродит вокруг весна, чувствовал, насколько одинок – невероятно, космически одинок. Где-то совсем рядом были люди, его женщина («Твоя ли?» – не замедлил встрять внутренний голос), его друг («Друг ли?») – а ему казалось, что вернулся в вечер в парке почти что год назад, когда принял решение, и все изменилось окончательно и бесповоротно. Где-то бесновался Пономарев, пытаясь отыскать свою драгоценную пропажу, где-то Ваня и Мадина искали Лизу по всем знакомым, где-то ждал похорон Эльдар – вчера, только вчера он был жив, а сегодня… Шура смотрел в воду, но видел только клубящийся водоворот чернил, черные паутинные нити, которые извивались перед ним, заслоняя зрение и сбивая дыхание. Тихий огонек дома, тепло идущей весны, спокойствие вечера – все это осталось позади, а в мире Шуры остались только чернильное облако и запах гари.