Мэри улыбнулась:

– Ерунда. Мне тоже через подобное пришлось пройти, только давно. Сначала Ноель, потом Эрнест, когда ему уже стало совсем плохо. Я прошла через все раунды, прежде чем услышала гонг. Когда-нибудь ты сделаешь то же самое для другой женщины. Вообще это обязанность одной женщины перед другой. Марлин уговорила меня снова броситься в объятия Папы еще до того, как мы поженились, и, возможно, это не стоит считать одолжением. Поверь мне, я постараюсь помочь тебе не возвращаться в постель Ричарда.

– Вы вовсе не обязаны мне помогать. – Ханна поколебалась, потом сказала: – До всех этих событий Гектор предложил отвезти меня Анн-Арбор. Гектор знал, что такое может произойти.

Вдова фыркнула:

– Уж точно предложил, можно не сомневаться. – Мэри подмигнула. – Ты мне нравишься, Ханна. И я вполне серьезно говорила о помощи тебе в твоем творчестве. И в опубликовании работ. Я также вполне серьезно хочу, чтобы ты написала мою биографию. Если есть нужда в книге обо мне, кроме написанной мною, пусть это будет твоя книга. Мы с тобой прошли один и тот же тернистый путь. Мы выжили в общении с мужчинами, которых терзали одни и те же демоны…

Мэри помолчала.

– Сначала Ричард, теперь Гектор. Я хочу сказать, у вас с Гектором уже намечается роман, верно? Но этот старый автор детективов любит лапать сладеньких молодых девушек вроде тебя. – Мэри покачала головой. – Я ведь такое не раз видела, ясно? В смысле, исписавшегося автора и его музу со свежим личиком. Милостивый боже…

Ханна похолодела. Какого черта? И откуда Мэри знает про нее и Гектора?

– Если сестра согласится прислать мне деньги на автобусный билет, – сказала Ханна, – то, возможно, я вернусь домой в Анн-Харбор и там подам на развод. Разумеется, будут сложности, связанные с ребенком. – Ханна слегка улыбнулась и подняла руку, останавливая Мэри, которая собралась заговорить. – Я знаю, что вы собираетесь сказать. Что, скорее всего, никаких сложностей по вопросам опеки не будет. Разве что насчет алиментов с Ричарда.

– Я бы выразила то же самое короче, – сказала Мэри, – но да, именно об этом я и хотела сказать. С опекой проблем не будет: этому уроду ребенок не нужен. И Дикки придется платить. Я имею в виду не только алименты на тебя и ребенка. Если ты бросишь Ричарда одного, для него наступит настоящий ад. Это все равно что убить его. Мужчины вроде него – и моего мужа – не могут оставаться одни, даже на минуту. Они не в состоянии удерживать равновесие. Им это не по силам. Одиночество съедает их живьем. В пятьдесят девятом, после неприятностей в Испании, я попыталась немного отдалиться от Папы, чтобы спаси себя. Папа заявил, что я это делала, чтобы довести его до самоубийства. Он не выносил жизнь без женщины. Подозреваю, Дикки такой же. – Мэри фыркнула и подняла свой стакан. – А Гектор? Вот он по-настоящему опасен. – Мэри улыбнулась, как будто эта мысль только что пришла ей в голову. – Я сама куплю тебе этот билет в Мичиган, лапочка, только чтобы убрать тебя подальше от них обоих. Сегодня же. Сейчас же.

Ханна отпила глоток кофе.

– Гектор не опасен. – Она взглянула на свою покалеченную руку и представила себе, как выглядит сейчас губа Гектора.

Мэри мрачно на нее взглянула:

– Разве ты не слышала эти слухи про Гектора и смерть его последней жены?

Мэри изучала лицо Ханны поверх своего стакана.

– Иногда я забываю, что ты еще так молода. Ты ведь в людях совсем не разбираешься. Не знаешь, как все в этом мире происходит, Ханна. Гектора многие до сих пор подозревают в том, что он отравил свою жену: дал ей слишком большую дозу лекарства. То есть убил свою жену.

У Ханны голова пошла кругом. Под ней разверзлась бездна – она слышала, как бьется ее сердце.

Мэри закусила губу и почти посочувствовала Ханне; пожалела, что стала виной того ужасного выражения, которое возникло на лице Ханны после этого откровения. Что же, по крайней мере, дело сделано. Благодаря ей этот роман закончился, не начавшись. И это хорошо.

Вдова подвинулась к молодой женщине, чтобы ее утешить, потому что подбородок у Ханны начал дрожать, а плечи опустились. Уткнувшись Мэри в плечо, она зарыдала.

Мэри гладила спину Ханны и приговаривала:

– Мы посадим тебя на этот автобус, ты поедешь домой к своей семье сегодня же, лапочка. Обещаю это тебе, дочка. Затем, когда через несколько недель все утихнет, когда Гектор и Ричард останутся в прошлом, мы с тобой сможем приступить к написанию моей биографии. Пошел он, этот Ричард Полсон. И Гектор Ласситер тоже, разве я не права, дочка?

Ханна все еще раздумывала, стоит ли ей удирать из Айдахо на автобусе «Грейхаунд». То, что Мэри рассказала о Гекторе, никак не может быть правдой. Ханна подумала об этом, затем позвонила Гарри Джордану, своему частному детективу. Он снял трубку после третьего звонка. Заявил, что пока не узнал ничего интересного о Ричарде, но у него есть весьма пикантные сведения о Гекторе Ласситере.

Пока он посвящал ее в свои находки, у Ханны возникло ощущение, что он раздобыл эти сведения в местной библиотеке в тех же журналах, которые и она читала. Она почувствовала, что ее обманывают.

И ни слова о подозрении, что Гектор убил свою четвертую жену.

Но тут частный детектив сообщил ей не менее неприятные новости:

– В данный момент этот Ласситер укрылся в своем номере с женщиной, которую зовут Патриция Стиллборн. Брюнетка… симпатичная. Вроде из ученых. По пути в его комнату она висла на нем. Тут все ясно. Вообще, говорят, что Ласситер известный бабник…

Расстроенная Ханна повесила трубку. Как в тумане прошла в гостиную. Мэри сидела там в кресле и листала «Париж Ревю». Ханна сказала:

– Я была бы очень признательна за билет домой, Мэри.

Даже сомнительные обвинения оставляют след.

Томас Фуллер[36]

Гектор открыл ключом дверь в свой номер. Там было темно, жалюзи все еще опущены. Простыни на постели смяты, но никого не видно.

Он нахмурился, включил свет и поднял жалюзи, прищурившись от яркого света. Странная одежка Патриции – платье и сексуальное бельишко – все еще висела на спинке стула.

Дверь в ванную комнату закрыта, но душ не работает. Гектор легонько постучал в дверь и спросил:

– Тиш, милочка? Ты в порядке?

Усмехнувшись, он потрогал ручку. Она повернулась. В ванной было темно. Он открыл дверь пошире и зажег верхний свет.

Патрция голая лежала в ванне, глаза пустые, широко открыты. Одна рука свесилась. На ней следы от уколов. Шприц и склянка лежали рядом на крышке унитаза. Ванна была заполнена водой. В ней плавали почти растаявшие кубики льда.

Гектор отпрянул, в глазах зарябило. Затем этот рык за его спиной: