страстно желала отключить голос рассудка, восторженно откликаясь на то, что он вытворял кончиком языка. Только одна из промелькнувших мыслей вдруг задержалась в голове: если предположить, что я — голубка, то кто тогда ворона? Но сейчас, когда все зашло так далеко и я окончательно сдалась, было слишком поздно заниматься такими исследованиями.

Глава 28

Когда я спустилась к завтраку, в столовой были только Арчи, Руперт и дети.

Макс разбудил меня без десяти шесть, и мы простились с поцелуями и поспешными признаниями в любви. Он был озабочен укладыванием дорожной сумки, и я прекрасно понимала его, потому что сама всегда ненавидела собираться. Когда я вернулась в свою комнату, Корделия еще спала. Только когда рассвело, я рискнула заглянуть в шкаф. И увидела свое бледное лицо со спутанными после ночи любви волосами. Я осторожно протянула руку и коснулась зеркала. Оно было холодным и твердым.

Когда я приступила к яичнице с беконом, вошла Джорджия. Она выглядела очень экстравагантно в лимонно-желтом тюрбане и такого же цвета шароварах. Ногти были выкрашены золотым лаком.

— А где кеджери? — спросила она, возмущенно оглядев стол.

— Как в «Десяти негритятах», правда? — сказала Корделия. — Гости быстро исчезают. Мне наплевать на Мордейкеров, но я хотела бы, чтобы Макс еще остался.

— Да, мы будем скучать по нему, — согласился Арчи. — Однако те, у кого чуткий сон, наверняка будут рады прекращению ночной беготни по галерее.

Я поняла намек и уставилась на него, придумывая, как бы выкрутиться.

Тут вошла миссис Уэйл с блюдом кеджери.

— Извините, мадам, — сказала она, выслушав претензии Джорджии, что блюдо подано слишком поздно. — Леди Пай в постели, и мне приходится делать все самой. Я не могла справиться быстрее.

— Ну, если бы вы начали раньше…

— Что случилось с леди Пай? — спросил Руперт.

— Она плохо себя чувствует. Я не знаю, что с ней. И не хочет вызывать доктора. Мне нужно забрать поднос у сэра Освальда, подмести гостиную, помыть посуду после завтрака и убрать постели, поэтому я пойду, если вам больше ничего не нужно.

— Эта злосчастная рука так и не обнаружилась? — резко сменил тему Руперт.

— Нет, сэр… — тут же встревожилась миссис Уэйл.

— Вы хорошо смотрели?

— Нет. Прошу прощения, сэр, но мне не до этого.

— Вы же не верите во всю эту чушь?

— Нет, сэр. Только ночью, когда воет ветер и дом скрипит, как корабль в открытом море…

Она не закончила фразу. Было очевидно, что она верит во все это, но я бы не стала ее за это винить.

— Я думаю, неплохо было бы поставить в известность полицию, — неожиданно заявил Руперт. — Миссис Уэйл, не могли бы вы найти мне номер местного участка?

— Прошу прощения, сэр, но леди Пай это не понравится. Она подумает, что это неуважение к… к предкам сэра Освальда. Да и сам он этого не одобрит.

— Я возьму на себя ответственность.

— Да, сэр. — Она удалилась с мрачным видом.

— Но ведь полиция не отнесется к этому серьезно, — сказала я.

— Это попадает в тот же разряд, что непристойные телефонные звонки и анонимные письма. Попытка нарушить чье-то душевное равновесие. Я думаю, что они отнесутся к этому очень серьезно. Мы должны это сделать. Ну, а теперь я лучше займусь телефонными звонками.

Мы с Арчи остались вдвоем.

— Арчи, что ты имел в виду, говоря о Максе и ночном шуме в галерее?

Арчи выглядел огорченным:

— Моя дорогая Хэрриет, если хочешь завоевать мужчину, тебе надо научиться не обращать внимания на случайные реплики за завтраком.

— Ты уходишь от ответа.

— Да.

— Пожалуйста, скажи мне.

— Ну, хорошо. В последние несколько ночей, выходя в туалет, я несколько раз натыкался на мисс Биссет, выходящую или заходящую в комнату Макса. Принимая во внимание тот риск, которому он себя подвергает, я подозреваю, что он страдает от гиперсексуальности, если не сказать — сатириаза.

— Что это такое? — Я чувствовала себя ужасно.

— Сатириаз, моя невинная девочка, это невротическое стремление иметь сексуальные контакты так часто, как только возможно, и со всеми женщинами, с которыми возможно. Мужской вариант нимфомании. Связь с Биссет определенно не представляется разумной, когда даже слепой может видеть, что главным объектом для него являешься ты. Конечно, это не мое дело, я не знаю, на что вы, девушки, рассчитываете, но, надеюсь, он не достиг цели.

— Конечно, нет! — резко ответила я, испытывая жгучее желание закричать.

— О, дорогая! Как я боялся. Еще одна зарубка на столбике кровати Фрэншема! Хэрриет не следует по стопам своего отца!

— Ты уверен, что она выходила именно из комнаты Макса? Я имею в виду, — я почувствовала, что краснею, — ты мог ошибиться дверью.

— Мужчина моих лет и опыта считает своим долгом знать, где помещаются гости, — торжественно произнес Арчи.

Я схватилась за голову.

— Ну, дорогая, не надо, все хорошо. Мир не рухнет из-за того, что Хэрриет Бинг переспала с развратником.

Я была огорошена всем услышанным. Получалось, что Макс был не пылким влюбленным, мечтающим завоевать мое сердце, а обычным повесой. Джорджия не была глупой кокеткой. Она знала, чего хочет, и добилась этого. Я оказалась в дураках.

— Во-первых, Хэрриет, ты не притворяешься, и это очень приятно. Ты не пытаешься выгородить себя. Конечно, он клялся в вечной любви. Неужели мамочка не говорила тебе, что все мужчины — выдумщики? Ты влюблена в него? Только честно. Помни, как тебя использовали…

Я надолго задумалась.

— Нет, — наконец сказала я. — На самом деле думаю, что нет. Я находила его весьма привлекательным, но это отчасти потому, будто думала, что нравлюсь ему. Теперь понимаю: это было глупо.

— Конечно, ты ему нравилась. А чего бы ты хотела от нормального гетеросексуального мужчины? Я не сомневаюсь, что он спал с Джорджией только потому, что она доступна. Но все видели, что это ты его заводишь.

Я знала, что это обычная доброта Арчи, но все же почувствовала себя немного лучше.

— Я на самом деле верю, что все будет в порядке. Просто я…

— Стоп! — Арчи поднял руку.

— Обещаю, что не буду страдать. По крайней мере при всех.

— Великолепно. Я буду поддерживать тебя.

— Только одна просьба: пожалуйста, не говори Руперту. Хорошо? Я боюсь, он станет презирать меня. — Лицо Арчи приобрело обычное насмешливое выражение. — Я имею в виду, что вряд ли он сможет понять, как можно быть такой глупой.

— Хорошо, если ты не хочешь, я ничего ему не скажу. Но не буду тебя обнадеживать — вряд ли он в полном неведении.

К несчастью, выйдя в холл, я наткнулась