угодно Богу, а ты можешь предупредить своего представителя, что, если он осмелится вершить правосудие на моих землях, он будет иметь дело со мной. Кресты и знамена падут под градом камней, растопленной смолы и кипящего масла, не говоря уже о стрелах, которых мы не сожалеем».

— «Тебя отлучат от церкви!»

— «Наплевать! Это давно должно было случиться при моей бурной жизни. Страх не остановит меня пойти прямо к Всевышнему в тот день, когда он решит, что я достаточно пошумел на этой земле: он уж наверняка все поймет».

На это Монсальви резко развернул коня и скрылся там, откуда пришел. Он, видимо, вернется домой, сделав крюк. Когда он пришпорил коня, я слышал, как он крикнул:

«Мы еще посмотрим! Ты можешь предупредить ее о том, что ее ждет, а потом я приду за детьми!..»

Вот, Сара, я вам все рассказал, я хотел поговорить с вами до того, как об этом узнает несчастная графиня.

— Не вздумайте сказать ей! Она и так достаточно страдает. Но ответьте мне, он может осуществить свою угрозу? Неужели в Роде найдутся глупцы, готовые поверить ему?

— Готов положить руку на костер, что найдутся подобные спесивые высокородные болваны.

— И кто, вы думаете?

— Я их хорошо знаю, люди без стыда и совести из Вьейви, такие, например, как этот скряга Монтарналь. Представьте, что Арно даст понять, что как только он избавится от своей обожаемой женушки, то сразу женится на одной из местных девушек — Маргарите де Вьейви или Одетте де Монтарналь. Эти негодяи будут тогда готовы поклясться на мессе, что несчастная Катрин переспала с половиной округи.

— Я верю вам! сказала Сара. — Мессир Рено, я настаиваю на своей просьбе. Катрин не должна иичего узнать из того, что произошло. Это причинит ей горе, так как я боюсь, что она еще любит этого отвратительного человека! И потом, мы ведь пока не собираемся лить раскаленное масло на голову епископа Роде.

Именно в эту ночь Сара, укрывшись в подземелье Рокмореля, при свете факелов ловко вылепила две восковые фигурки: одну — в женской одежде, другую — в мужской. Нашептывая магические слова, она проткнула их длинными иголками, которые предварительно раскалила на огне. Подземелье наполнилось запахами благовоний, на стене четко вырисовывалась тень Сары, похожая на призрак.

Когда цыганка закончила свою странную работу, она закрыла фигурки в сундучок и сунула его в дальний угол, потом погасила факелы, взяла свечу и направилась в башню, где была ее комната.

Ее всегда такие уверенные руки дрожали. Лицо стало серого цвета, как и стены, вдоль которых она шла. Женщина не могла сдержать рыданий, ибо для того, чтобы спасти ту, кого она любила больше жизни. Черная Сара подвергла опасности быть проклятой свою бессмертную душу.

Прошло еще три дня, и из ворот Монсальви вылился беспорядочный поток мужчин, женщин, детей. Они гнали впереди себя скот и толкали тележки, куда наспех побросали свой скарб. На лицах людей застыло выражение неописуемого ужаса. Солнце высоко сияло на беспощадно чистом небе. Вдруг в неподвижном воздухе раздался мрачный перезвон колоколов, докатившийся до всех поселений и замков в округе. Вслед за набатом разнесся страшный крик перепуганной толпы:

— Чума! В Монсальви чума!

Часть четвертая. МЕРА ЛЮБВИ

ГЛАВА XIV. Мера любви

Гоберта, рухнув на руки Катрин, не могла сдержать рыданий. Ужас пережитого дня, тяготы пути с непомерным грузом повергли ее в отчаяние. Громкие всхлипы сменились икотой, слезы оставляли черные следы на блестящих от пота щеках, что при других обстоятельствах могло бы показаться смешным. За ее спиной, сбившись в кучу на двух повозках вперемежку с рулоном новой материи, кухонной утварью и ткацкими инструментами, не шелохнувшись, десять ребятишек смотрели на мать. На другой стороне дороги, на пожелтевшей траве лежал, скрестив руки на груди, Ноэль Кэру. Выбившись из сил, он тяжело дышал. Чуть поодаль были видны повозки Мартена Кэру, брата и помощника Ноэля, жестянщика Жозефа Дельма и его жены Туанетты, кузнеца Антуана Кудерка и многих других жителей Монсальви, устремившихся в Рокморель под защиту Катрин, которую они всегда считали своей покровительницей. Когда в сумерках Катрин увидела, как медленно приближается к замку их скорбный обоз, она вмиг спустилась по лестнице и хотела было побежать к ним навстречу, но натолкнулась на поднятый мост и мощное изваяние в виде Рено, преградившего ей путь.

— Что вы делаете? — крикнула она. — Почему вы перед ними закрыли ворота? Вы разве не видите, что они нуждаются в помощи? Надо идти к ним навстречу!

Но он не шелохнулся.

— При любых других обстоятельствах я с радостью приютил бы всю округу, но это не тот случай! В Монсальви чума и они могут принести ее с собой. Я не впущу их сюда. Они верят вам, потому и пришли сюда.

— Не мне, а вам, Катрин. Чем вы можете помочь? Подумайте о своих детях. Вы хотите увидеть, как они вспухнут, почернеют и умрут в ужасных мучениях?

Ей показалось, что она увидела эту страшную картину. Она прикрыла глаза руками, чтобы прогнать видение. Снаружи все громче раздавались крики:

— Наша госпожа! Наша госпожа! Госпожа Катрин!

— Боже мой, — простонала она. — Они зовут меня.

— В тот вечер, когда они позволили закрыть перед вами ворота, они кричали не так громко. Избавили ли они вас от унижения своего господина? Нет. В час опасности каждый — за себя и Бог — за всех. Сохраняйте спокойствие, госпожа Катрин!

— Он прав, — вмешалась Сара. — Они бездействовали, когда твой супруг вернулся с этой шлюхой и разбойниками. Они не имеют права на твою жизнь.

— Но они и не требуют ее. Они просят лишь о помощи и успокоении. Во главе их идет Гоберта, Гоберта, которая помогла мне, она…

— С небольшими потерями, — беспощадно бросила Саpa. — С тех пор, как мессир Арно привел свою банду, можно было бы уже не раз извести ее. Если бы не дети, уж поверь мне, я бы взяла это на себя, и разбойники умерли бы один за другим благодаря хорошо приготовленной пище. Поверь мне, если бы твои подданные действительно захотели, они бы помогли тебе вернуться домой.

— Страх свойствен человеку, а Арно, мне кажется, стал поистине хищным зверем. Может быть, не оказав мне помощи, они помогли мне избежать худшего. В любом случае мои люди нуждаются во мне, и я не могу разочаровывать их. Рено, раз вы не хотите приютить их, если я правильно поняла, скажите мне, по крайней мере,