треснула, потекла алая лава, и тела стали пеплом, а пепел поднялся в небеса и застил солнце.

Но, несмотря на все усилия Керака, ни один метеорит не попал в дракона.

Два камня, которые он направил на резервы Эша, ударили рядом, так близко, что они пробили дыру в жесткой внешней оболочке мира, высвободив огненный хаос. Из пламени родилась гора.

Все люди и ирки, задержавшиеся на западном склоне, связанные боем, слишком храбрые или глупые, чтобы бежать, вознамерившиеся продать жизни, чтобы спасти друзей, — все погибли. Там пал сэр Эдвард, сдерживавший троллей, чтобы его рыцари смогли уйти, пал вместе со своими оруженосцами. Там же пала дюжина старых Стражей, которые остались в северном лесу, прикрывая отступление Моган.

Те же, кто выжил, кажется, предпочли бы смерть — по крайней мере поначалу.

Небеса потемнели, солнце погасло, воздух превратился в дым, даже Стражи утратили слух из-за ужасающих контузий, а большинство людей еще много дней ничего не слышало. Все лошади разбежались, хотя их старались уберечь. А потом небо начало падать на землю. Посыпалась пыль, за ней ветки, затем камни, и снова пыль, и куски боглинских тел. Люди умирали, несмотря на доспехи: падающий камень мог прибить разом коня в броне и его всадника.

Тамсин, которая прожила тысячу зим и видела многое, даже представить не могла последствий этого удара. Она в страхе смотрела, как ужасающий дождь косит союзников. Они с Кераком подняли щиты, чтобы прикрыть своих людей в реальности…

И тогда Эш ударил.

В этом хаосе хор оказался не готов к удару, и несколько бесконечных мгновений Тамсин и лорд Керак пытались сдержать врага своими силами.

Далеко-далеко в Лиссен Карак голоса хора стали громче. Высокий альт Мирам слился с низким альтом Амиции, и над ним взлетело к небу великолепное сопрано юной послушницы, славящее Господа.

Амиция раскинула руки, и окружающее ее золотое сияние стало ярче.

Сила хора росла. Сила летела на запад, к Кераку и Тамсин.

Эш уже не мог не замечать присутствие Амиции. Он готовился к этому, но все же оказался не готов.

— Черт, — прошептал лорд Керак, когда сила Эша потекла сквозь его разум, не способный вместить силу хора и силу Эша одновременно. Вскоре он уже умирал, но армия альянса все еще жила, и Эшу пришлось отвернуться, броситься на восток, чтобы предотвратить крушение всех своих планов. Он кидался проклятиями, которые казались телесными, он отказался от всякой надежды уничтожить союзников за один раз, он собрал всю силу, высосанную из Нагорного озера, и бросился путем змея в Лиссен Карак, сконцентрировав всю свою могучую волю.

Сама Тамсин покинула свою крепость и спустилась в реальность, чтобы спасти Керака. Она проследила линию его жизни так далеко, как только могла, пытаясь сберечь древнего мага-Стража, величайшего из своего народа и, возможно, не уступающего самому Гармодию.

Тело Керака лежало неопрятной грудой посреди Китовой челюсти, огромной скалы на обратном склоне хребта, в месте схождения двух силовых линий, скрывающих его в эфире. Тамсин шла сквозь реальность, уйдя далеко в эфир, но Керак давно опередил ее. Его тусклый след почти истаял даже в самых далеких коридорах огромного и похожего на змеиную нору Дворца воспоминаний.

— Керак, — позвала Тамсин и добавила что-то такое глупое. Керак и Тамсин много раз бывали врагами и союзниками, но теперь, на склоне дней, она понимала, что отдала бы любого рыцаря, лучника или ирка из армии альянса за лорда Керака, своего друга и соратника.

Она преклонила колени в темнеющей пещере его Дворца воспоминаний, склонила голову. Пепел и песок падали с низкого неба.

Далеко на востоке над великим аббатством потемнело небо. Эш дохнул огнем на стену, но это ни к чему не привело. Он ругался и впадал в неистовство, вихрь, питающийся его силой, насыщенный вулканическим пеплом, разразился над замком. Эш тратил силы не думая, он терял сосредоточение, но все же не мог преодолеть защитный полог, созданный хором.

А потом в его разуме поселился хаос. Крыша церкви аббатства открылась и не открывалась, и одновременность существования двух реальностей, невидимых простым смертным, приводила Эша в ужас. И из этого парадокса явилась Амиция, увенчанная золотым сиянием, и против ее воли, золотой и адамантово-твердой, воля Эша ничего не значила, и он бежал в ближайший эфир, не успев остановить того, что увидел. Он только почувствовал в ней нового и сильного противника, не вступившего еще в бой. Пока.

Не в эту эпоху. Не в этот эон.

Но все же в момент ее вознесения он бежал от нее.

«Проходи мимо, — тихо сказал он, — в следующий раз я съем тебя».

Свет вспыхнул в темных развалинах Дворца Керака.

Тамсин понимала, что пора уходить, но внезапная вспышка света подарила ей надежду.

И тут в воздухе появилась бессмертная, держа Керака легко, как будто огромный ящер был игрушкой. Тамсин подняла взгляд и увидела, что это не ангел, а Амиция, похожая на живую статую из сверкающего золота, и что ее глаза горят так ярко, что даже Тамсин не смеет посмотреть в них.

— Не бойся зла, Сказочная Королева, — промолвила она. — Он отправляется в мой дом, где больше залов, чем может вообразить смертный. Слушай же меня! Это последние слова в моей жизни. Немертвый дракон Рун идет навстречу последней смерти, Габриэль одерживает победы в Древней земле. Мир балансирует на грани.

— Дай мне совет! — взмолилась Тамсин.

— Спаси Лиссен Карак, — сказала Амиция и моргнула. — Или нет.

Потом она улыбнулась теплой милой улыбкой, которую Тамсин помнила со времен гостиницы в Дормлинге.

И вместе с мерцающим телом Керака исчезла в темноте.

Тамсин вырвалась из тихого Дворца своего друга, удерживающего ее паутиной непонятных заклинаний, и…

Обнаружила себя у Китовой челюсти. Тело Керака пропало.

Тамсин рухнула на колени.

В миле к востоку, под прикрытием рощи древних буков, Тапио и сэр Гэвин собирали армию. Моган знала о смерти Керака и Кремня. Потеря двух сил Диких стала тяжелым ударом — таким же, как для Гэвина гибель лорда Бейна и его дружины. Сильный ветер приносил с запада запахи гари и разложения, серы и патоки. Небо потемнело, солнце казалось тусклым фонарем в ночи.

— Мы не сможем дать еще одно сражение, — сказал Гэвин. Его стрелки в бурых сумерках казались призраками и вздрагивали каждый раз, когда сверху что-то падало. Повстанцы из Н’Гары выглядели так, будто их били палками, королевские егеря тяжело горбились под весом заплечных мешков, как будто в них ударила молния.

Да так оно и было. Они видели,