— Я говорил о наказании. Это — его часть. Пока не усмиришься, будем так стоять.

В объятиях мужчины медленно успокаиваюсь. Это не поможет мне смириться с фактом, что я должна стать парой Берга. Но грусть по семье медленно отходит.

От оборотня пахнет лесом, снегом и отчетливо кровью. Утыкаюсь взглядом в выемку на его шеи. Смотрю, как дёргается кадык, и сильнее сжимается челюсть. А затем его ладони начинают ползти по спине. Вверх и вниз, раз за разом.

— Затихла, куколка? Значит, пришло время поговорить.

У моего Зверя нет нюха, как у Волков. Но даже меня забивает запахом пыли и ландышей. Ядовитая смесь, которая заставляет встрепенуться. Куколка пахнет горем. Таким глубоким, что пробивает. Даже брат, потеряв пару, легче переносил.

— Не трогай меня, — рвётся из объятий. — Пусти.

Хочется свернуть ей шею и утешить одновременно. Чертов Зверь пытается оберегать пару от всего. Даже такую строптивую, как эта девушка. Я много ведьм видел, но эта — вынос мозга.

Выводит за секунду, царапается и кусается каждую секунду. Нахрен бы послал сразу, не будь Истинной. Не соберись замуж за этого сопляка недо-Альфы. Моя самка никогда не будет принадлежать другому.

— Я говорил о наказании. Это — его часть. Пока не усмиришься, будем так стоять.

Стоит прямо, поглядывая на меня со злостью в глазах. Дышит шумно, губы поджимает. Усмирял бы я другими способами, но удерживаю Зверя на коротком поводке. Из груди рычание рвётся, желание заклеймить Куколку.

Её характер нужно притуплять, под себя прогибать. И я радо этим займусь, пока не поймёт, как вести себя должна. Правду же сказал, любая бы другая уже огребла намного больше.

— Затихла, куколка? Значит, пришло время поговорить.

— Поговорим о том, как ты меня отпустишь?

— У тебя не шибко прозорливый ум, да? Ты никуда не уйдешь. Ни сейчас, ни завтра, никогда.

Я не искал Истинную, мне это не нужно было. А что медвежат без пары не будет — похрен. Продолжением рода никогда не заморачивался. Но отпускать Истинную, когда уже в моих руках, это только самоубийца делать будет.

Я подобным не страдал. Тая решила играть грязно, выходя за другого. Её клан тоже. Так что теперь будет жить по моим правилам, если не захотела тихо сидеть.

Наступаю медленно, зубы сцепив. Тая — дикая, своенравная. Словно не понимала, насколько я реально сейчас сдерживаюсь. Внутри горит всего одно желание — завалить пару. Брать, прогибать, пока не примет меня. Не согласится, что принадлежит мне.

Пойми я ещё в переулке, что она моя — далеко бы не ушла. Там бы права закрепил, с меткой оставил.

— Я никогда не захочу быть твоей.

А это уже не ей решать. Если Лесные Боги отплатили мне за грехи такой парой, то я справлюсь. Раз никто Тае не вдолбил в голову, как нужно с Альфой себя вести, мне придётся заняться.

— Ты уже моя, куколка. С самого рождения.

— Вот при рождении и надо было искать. А теперь срок заявки окончен, я обещана другому.

Мне интересно, насколько в ней мало мозгов. Или много смелости. Дёргает Зверя за хвост, без остановки. Сверкает глазами, кусается, играет по максимуму.

Реально самоубийца.

Я много ведьм встречал. И суки, и адекватные. Но Тая — новый уровень. Всё худшее из своего рода взяла, ни капли не сглаживая углы. Раз за разом одно и тоже повторяет, не меняя пластинку.

— В двадцать два года, куколка, пора начинать думать. И фильтровать каждое слово, что ты мне говоришь.

— Мне двадцать один.

А то я, блять, не знаю. С первой секунду, как пара рождается, мы уже знаем об этом. Чувствуем по всем параметрам. Зверь, который обычно зимой почти не давал о себе знать, взревел. Рвался и бесился, а я не мог понять, что случилось.

Просто среди ночи проснулся от того, что выворачивает наизнанку. Одновременно хреново было и хорошо. Контроль, который с пяти лет научился держать, трещал по швам. Хотелось обернуться и броситься на поиски пары. В ту же секунду, плевать, что ей всего день, а мне тринадцать лет.

Найти, забрать, оберегать.

Вот, нашел. И самому хочется боль причинить.

Может так она начнёт Альфу уважать.

Это же всем, блять, в голову вдалбывают. Ведьме, охотнику, оборотням. Кем бы не был, должен правила знать. Верховной нельзя неуважение выказывать, и с Альфой та же тема. Может бедой обернуться, вплоть до войны. Особенно раньше, когда территории жестко делились. На клеточном уровне должно быть понимание, как избежать конфликтов.

А Куколка сама на рожон лезет.

— Берг, — голос вдруг понижает, опустив взгляд. — Просто отпусти меня. У меня свадьба, ты не имеешь права…

— Ты принадлежишь мне, ведьмочка, и этого не изменить.

— Я принадлежу себе и моему клану. Ты можешь дальше рычать, угрожать, бить меня. Но это не изменит ничего!

Бить, блять. Будто я её тронул до этого. Даже шлепок не считается, силы не вкладывал. Заставить замолкнуть и склонить голову перед Альфой. При других меня выводила, вела себя, как сука редкостная.

А я держался. Хреново, но как умел. Если меня монстром считает, то что будет, когда со Зверем встретится… Но если Куколка не умеет понимать сразу и по-хорошему, то нужно худшее показать.

Чтобы ценить начала, и врубалась в ситуацию.

— Берг!

Глазенками хлопает, к кровати отступает. Смотрит с испугом, когда стягиваю кофту. Рана саднит, но меньшая из проблем. Тая хватается за свое платье, готовая до смерти за него драться.

— Что ты делаешь?

— Беру то, что моё по праву.

Он же… Он же не станет..?

Идиотка! Он монстр, конечно он сделает со мной всё, что захочет. Его не остановит ни сопротивление, ни страх. Ни те жалкие крупицы магии, что во мне сейчас были. Да и со своей «полной» силой я мало что могла сделать.

Оставалось только выводить зверя, чтобы он закончил всё это. Лучше быть мертвой, чем навсегда привязанной к нему. Игрушкой, которую просто таскают за собой и обращаются, как хотят.

А ведь он даже мне понравился. Тогда, в баре, Берг был красивым, обаятельным. Достаточно наглым, чтобы привлечь моё внимание, и не слишком, чтобы бежать после первого же бокала. Только это всё было маской приличного мужчины.

Знать не хочу, что он мог со мной сделать в переулке, если бы я вовремя не сбежала бы. Убил бы? Взял силой, услышав отказ?

Соня, которую вырвали из лап подобного чудовища, ещё долго была с синяками. С яркими отметинами, которые не оставляли надежды на то, что именно с ней делал её чертов Истинный.