Девять месяцев назад она вернулась в родной город Бремен и временно жила у подруги. Причины такого решения после изучения документов остались мне неясны, но Мишель Ройтер, вероятно, планировала начать жизнь с чистого листа. Во всяком случае, на допросе одна из ее подруг предположила, что подобное было возможно.

В поисках представительного жилья Мишель Ройтер узнала о проекте жилого комплекса у реки и сразу же влюбилась в идиллию бывшего порта. Почти три месяца женщина являлась одним из немногих арендаторов собственного лофта с видом на реку. В это же время она открыла картинную галерею, где выставлялись работы художников оп-арта[2] шестидесятых, от Бриджит Райли до Виктора Вазарели.

По всей видимости, уединенность жилого комплекса, в котором многие квартиры пустовали, женщину не пугала. Она признавалась подруге, что рада тишине в доме. Ей нравилось и то, что во дворе всегда находилось место для парковки ее кабриолета. Совета купить баллончик со слезоточивым газом она не послушалась. Говорила, что никогда в жизни ничем подобным не пользовалась. Мишель всегда была дружелюбна и открыта с другими людьми, видела в них только хорошее. «Я последняя, с кем может что-то случиться», – повторяла она подругам.

У нее сложились чрезвычайно теплые и доверительные отношения с родителями, живущими в Берлине, и с братом, который на пять лет старше ее. Также Мишель ладила с бывшими однокурсниками и коллегам из галереи. Они часто созванивалась или переписывалась по электронной почте. После возвращения в Бремен она по вечерам часто бывала в центре города, где располагались бутики, пабы и уютные рестораны. Там молодая женщина быстро заводила знакомства и иногда по наивности легкомысленно оставляла свой номер телефона. Поскольку Мишель потом сильно удивлялась неожиданным звонкам, подруга посоветовала ей поостеречься. Ведь, как девушка отозвалась о погибшей на допросе, «ее привлекательная внешность способствовала тому, чтобы стать объектом желания».

Друг-фотограф сделал для Мишель Ройтер серию снимков. Я смотрю на них и понимаю, что имела в виду подруга: передо мной красивая, миниатюрная, слегка экстравагантная девушка с короткими черными волосами, которая, кажется, осознает, какое впечатление производит. Взгляд дружелюбный и открытый, иногда кокетливый, а затем снова задумчивый. Фотографии были сделаны всего пять недель назад: вот Мишель в галерее, развешивает картины в стиле оп-арт, вот она перед мольбертом, за рулем своего спортивного автомобиля, а вот с растрепанными волосами в гавани, счастливо машет в камеру.

4

Вооружившись полученными знаниями, я еду в Институт судебной медицины, чтобы осмотреть вскрытый труп молодой женщины. Мне нужно спешить – прокуратура уже дала распоряжение передать тело для захоронения. После обеда сотрудник похоронной службы должен забрать покойную. Патологоанатом уже ждет меня. Он прокомментирует протокол вскрытия – объективное документирование факта смерти.

Интерпретация травм и причин смерти является вторым важным столпом в профайлинге.

Чем необычнее повреждения на трупе, тем отчетливее они раскрывают мотивы преступника и дают представление о его психике.

С этим патологоанатомом мы знакомы более 10 лет, я часто работал с ним на месте преступления или стоял за столом для вскрытий. Мы обсуждали вид и время смерти, а также характер травм. Иногда наши мнения расходились, но часто мы разделяли одну и ту же точку зрения. Мне нравился этот человек. Каждый день сталкиваясь со смертью, он сохранял позитивный настрой и преданность своей работе.

Стена почти трехметровой высоты скрывает от любопытных взглядов столетнее здание морга. Тело Мишель Ройтер находится уже не в зале для вскрытий, а в небольшом соседнем помещении. Так называемые полицейские трупы хранятся здесь при температуре 8 градусов по Цельсию. Это люди, погибшие при невыясненных обстоятельствах или неестественным путем. Следователи должны установить причину смерти. До этого момента тело не будет передано для захоронения.

Мы входим в прохладное помещение втроем: судмедэксперт, ассистент и я. Облицованная светлой плиткой комната со столами и шкафами из нержавеющей стали – воплощение сдержанной функциональности. В углу стоят синие ящики и ведра с органами, извлеченными из трупов для гистологического исследования. Его цель – выяснить причину смерти. Мы надеваем тонкие хирургические перчатки. После осмотра трупа я дополнительно продезинфицирую руки – этот ритуал очищения важен для психики. Ассистент открывает холодильный бокс, подталкивает выдвижную подъемную платформу к дверце, вытаскивает носилки с мертвым телом на стеллаж и снимает с покойной белую простыню. На обмытом обнаженном трупе я отчетливо вижу следы преступления и анатомирования: глубокий рубец на шее, зашитый ассистентом, ножевые ранения груди, Y-образный разрез, сделанный во время вскрытия. Патологоанатом использовал скальпель, чтобы рассечь кожу от обоих плеч до грудины, а оттуда перпендикулярно к лобковой области, чтобы вскрыть грудную клетку и извлечь органы.

Я открываю папку с фотографиями и сравниваю снимки с повреждениями, которые вижу на трупе. Мой план таков: понять происхождение всех травм с головы до ног. Судебно-медицинский эксперт обращает мое внимание на мочку левого уха, где он заметил свежий отек. Далее указывает на зашитую рваную рану на затылке. Травма находится выше воображаемой «линии полей шляпы». Этому термину почти 100 лет, он восходит к временам, когда мужчины еще носили этот головной убор. С тех пор судмедэксперты и следователи используют его для установления причин травмы: если она расположена выше линии полей шляпы, то, вероятно, произошла вследствие удара каким-либо предметом. Если травма находится ниже этой линии, то причиной может быть падение. В случае с Мишель Ройтер все очевидно: преступник хотел оглушить ее. На лице убитой я вижу рваные раны на левой брови, на правой скуле и на губе. Они доказывают, что преступник дважды или трижды ударил ее по лицу. Еще я отмечаю раны на руках: оба локтя в синяках, как и тыльная сторона правой кисти. Я разделяю мнение обоих судмедэкспертов: женщина держала руки над головой, защищаясь от ударов. На языке судебно-медицинской травматологии это называется защитно-оборонительными травмами. Порезанные руки – явное свидетельство отчаянных попыток защититься от ножевых ударов. Человек, активно хватающийся за острое лезвие, чтобы вырвать нож у преступника, отчаянно цепляется за жизнь: Мишель Ройтер очень боялась умереть.

Патологоанатом еще раз озвучивает выводы из предварительного отчета о вскрытии. Чтобы уловить сказанное на особом профессиональном языке, мне приходится сосредоточиться, и я едва успеваю записывать все в свой блокнот:

1. Левая передняя часть шеи: несколько порезов длиной до 15 сантиметров с ровными краями. Начинаются слева от гортани и идут вверх до правого уха. Мышцы шеи разорваны. Повреждена сонная артерия. На щитовидном хряще – 3 ровных, поверхностных пореза.

2. Грудь: 19 порезов. Гематомы.