— По закону мы не имеем права их отчислить, - возразил ему второй. – Они прошли вступительные испытания, несмотря на истерику девки и разбуженных глоссов. Кто же знал, что там окажутся Стэндиш и его псина.

— С этим я разберусь. Гемхены должны вылететь из Академии до зимнего экзамена. Иначе за твою жизнь я не дам и ломаного гроша.

— А с Файпером что будем делать?

— Вразумить и отправить к отцу после окончания курса. И разузнай, откуда к Гемхену-старшему прибился Тонми. Его род двести лет сидел в своих горах, с чего вдруг мальчишка потащился через половину Нуамьенна покорять Акакдемию, да еще в такой компании?

Старший что-то согласно пробурчал, и они разошлись в стороны. Я выждала, пока их шаги стихнуть среди дождя, и также ползком двинулась к флигелю.

До своей комнаты я добралась уже без приключений. Совесть меня почти не мучила. Мальчишка не показался мне опасным, несмотря на странную магию. Куда больше меня заботил барон Фиррем, неизвестный браслет и то, в чем замешаны Шон и Шиясса. Нужно было как-то вытянуть из юношей эти сведения. Плохо то, что настоящая Шия должна была это знать, и прямые вопросы будут выглядеть странно.

И также меня не на шутку обеспокоил подслушанный разговор. Выходит, Гемхенам здесь не рады. Почему? Кому перешел дорогу род? Или не рады именно нам, потому что мы -полуэльфы? Вопросов было гораздо больше чем ответов, и пока я даже не представляла, где эти ответы взять.

Я развесила мокрые вещи на спинке стула и забралась под одеяло, дрожа от холода. Под стук дождя за окном я постепенно провалилась в сон.

Ночью спала плохо. Мне снился Рибен. Харуто, дети… То, о чем я старалась не думать. Чужое тело помогало этому. Днем нужно было помнить, что я  – Шиясса, а не Мия Ходо, которая потеряла все, включая тело.

Проснулась я от боли в порезах на руке. Во сне я умудрилась содрать с себя повязку. Белые школьные простыни снова были в пятнах крови. Пришлось нестись в общую ванную и торопливо смывать алые пятна с волос, а затем вымывать красные ободки из-под ногтей, пока другие студенты не проснулись. С ранами нужно было что-то делать.

Я наспех перевязала царапины и помчалась на плац во дворе. Шон и ребята ждали меня около лестницы. Дальше пришлось молчать и шагать рядом со своим новоиспеченным братом. Никто из соседок по этажу и не подумал завязать знакомство со мной. Вчера за ужином они сидели отдельно и непрерывно щебетали. Меня же все время водил за собой Шон. Так что, похоже, завести здесь подруг мне не судьба.

Студентам предстояло начинать день с переклички на плацу. Как я и думала, встретил нас тот самый Жан Гуасин. Он называл имя и фамилию студента, тот должен был поднять руку и ответить «Я». Свое имя я прослушала, отозвалась только после тычка в бок от Шона. Нужно быть внимательнее. И привыкать.

Я косилась по сторонам, пытаясь запомнить, кто есть кто. Непривычные уху имена и фамилии запоминались плохо. Кажется, на именах и фамилиях своих товарищей я исчерпала ресурсы своей памяти. Ильрем, Антурэ, Бейтан... Кто все эти люди? Это могущественные роды, или нет? Я старалась присматриваться к товарищам и подмечать детали – кто лучше одет, кто напыщенней держится, а кто просто спокоен и уверен и в силе и в происхождении.

Как ни странно, из нашей четверки эту уверенность лучше всего распространял Винсент. Фамилия Файпер имела волшебное действие на весь курс. Студенты начали обмениваться многозначительными взглядами.

После окончания переклички Гуасин удовлетворенно кивнул и заявил:

— Ну что ж, господа и дамы. Сегодня начинается ваш путь на курсе Специальной боевой магии. Предупреждаю сразу – учеба легкой не будет. Нытики и бездельники отправятся обратно под юбку к матери еще до экзамена за первое полугодие. Практика, практика, и еще раз практика – вот наш девиз. Теорию вы изучили в школе. Настало время показать лучшее, на что вы способны. Надеюсь, каждый из вас станет достойным выпускником и не посрамит свой род.

При этом он не сводил с меня взгляда. Я опустила глаза  и старательно рассматривала траву у себя под ногами. Шоннерт снова ткнул меня в бок, чтобы я не сутулилась. Пришлось уставиться куда-то за спину Гуасина. Что же он во мне увидел? Неужели скрытый дар некромантии?

Перед завтраком нас ожидала тренировка. Бег, упражнения на гибкость и силу. Тело мне досталось подтянутое и тренированное. Девчонка явно поддерживала форму.

После завтрака настало время общих предметов. Судя по тому расписанию, которое нам раздал Гуасин, из общих предметов нам предстояло изучать только государственность, естественные науки и – о, ужас – эльфийский. Язык остроухих паршивцев меня заставляли учить и дома, но было это лет десять назад, и, кажется, я все забыла за не надобностью. Рибен и Линьин не питали друг к другу большой любви, а род некромантов Ходо эльфы не любили особенно.

Сегодня нас ждала государственность. Вел ее невысокий пожилой мужчина в сером костюме с залысинами на голове. Говорил он монотонно и витиевато. Слушать его было очень сложно, но тема была для меня очень важна – законов Нуамьенна я не знала, и мне очень не хотелось попасть в переделку по незнанию. Я поставила себе мысленную зарубку вечером проштудировать учебник и выучить самое главное.

Первый урок по боевой магии я предвкушала. И одновременно – боялась. Управлять магией своего нового тела пока получалось плохо. Вести ее снова должен был Гуасин. На этот раз нас привели на тренировочную площадку, окруженную магическим барьером. Учитель снял купол, и его лицо побелело от злости. Мне показалось даже, что он прошептал пару ругательств.

Я проследила за его взглядом и увидела на белом песке впереди непонятный темный предмет. Что это? И почему так злится Гуасин?

Глава 6. Руководитель магической практики

Про Рика я вспомнила сразу. Гуасин сделал знак всем оставаться на своих местах, и молча пошел вперед. За моей спиной негромко переговаривались однокурсники. Я же в это время во все глаза наблюдала за тем, как Гуасин делает четкие пассы руками. Кажется, какое-то заклинание обнаружения. Изучает, не несет ли предмет магию.

Присмотревшись, я увидела, что на песке рядом с неизвестным предметом были накарябаны какие-то слова. Когда Гуасин их прочел, ему стоило большого труда удержать в узде свой гнев и степенно затоптать надпись. Затем