Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— А то что? — резко отозвался он, бросая Сян и вдруг нависая над моею кроватью как ночное чудовище из шкафа. — А то что, убогий? Лежи, пациент. Не дергайся. Не вякай. До тебя мы еще дойдем.
Он, продолжая стоять рядом с кроватью, попытался вновь схватить Сян за руку, но не получилось. И второй раз не получилось. В третий раз даже ему стало ясно, что это не случайность, и Сян ловко уклоняется от захвата, а мужик-здоровяк просто банально медленный!
Мужик задушено взревел, и кулак его с гулом пронесся над головой присевшей Сян, взъерошив её волосы.
А я даже и не думал, что делаю. Не думая, что он отлично подставился, и что он со мной сделает потом, просто пробил ему в подставленную голову с правой, прямо по короткой тщательно набриолиненный стрижке, своими хрупкими костяшками по толстому черепу.
Полыхнуло голубым пламенем.
Мужика просто унесло. Натурально, как рваную куклу. Вращаясь в воздухе, он сначала выбил спиной дверь из палаты, потом дверь из тамбура, пролетел весь длинный коридор из конца в конец и, выбив стеклянные двери в конце, вылетел в обширное фойе, заполненное людьми, а там еще и по полу пару десятков метров проехал. Я в ужасе посмотрел на мой кулак, потом на мужика в пятидесяти метрах от меня. Глаза у Сян были такие же круглые, как у меня.
— Это что было⁈ — выкрикнул я.
— Это была ци, солнышко, — проговорила Сян. — Моя ци у тебя в кулаке. И образцовый циановый хук справа.
— Да я в жизни ничего такого не умел!
— Значит ты — гений-самородок.
Толпа народу в фойе пялилась то на мужика, то на меня, на больничной койке, в конец охреневшего от произошедшего.
— А вот теперь он нас точно грохнет, — произнесла Сян. Выскочив в коридор, она по хрусткому слою выбитого стекла закатила в палату коляску.
— Он что, еще живой? — еле выговорил я, с опаской удерживая свой кулак на отдалении от себя.
— Уж поверь мне, — бросила Сян, помогая мне пересесть в коляску. — Живее всех живых!
И точно. Мужик сначала зашевелился, а потом вдруг вскочил, зарычав так, что народ взявшийся было ему помогать, просто брызнул в стороны. Одним рывком, натурально, разодрал на себе пополам пиджак с рубашкой, сверху донизу, обнажив могучий торс, под стать минотавру, а не человеку и снова взревел! С губ его слетала пена, а с кулаков капало синее пламя.
— Так, пора валить, — выговорила Сян, и это была отличная идея, потому что мужик с чудовищным ревом бросился по коридору с явным намерением разорвать нас на куски голыми руками.
Глава 3
Выбивая двери
Терпеть не могу убегать. И дед мой, кто бы он ни был, завещал стоять до последнего. Но в моём нынешнем состоянии, увы, это был единственный разумный выход, а пожить в новом теле и в новом непонятном мире после увиденного — ой как хотелось! Мы рванули от бугая в другую сторону так, что стекло полетело из-под колес.
Коляска неслась по коридору. Где-то позади за нами гнался озверевший мужик с шаровыми молниями в каждом кулаке, а пожарный выход был еще где-то очень далеко. Чуть ли не на горизонте!
Сян с бешеной скоростью разгоняла коляску, а я смотрел это шоу из первого ряда, как водитель карьерного самосвала, летящего вниз по склону без руля. Или как карапуз, не рассчитавший опасность трассы и катящийся с ледяной горки на дверце от старого холодильника навстречу потоку из троллейбусов и маршруток.
Дверца. Холодильник. Ледяная горка. «Мар-шу-ру-та-ка…» Что за воспоминания, чёрт возьми⁈ Так, потом. Дверца. Дверца!
— Сян! — выкрикнул я.
— Чего?
— Дверь впереди закрыта!
— Выбьем!
— Чо⁈ Там замок на цепи!
— Выбьем! Ноги вперед! Ци в ступни!
— Я не умею! Я не могу!
В смысле, я же шесть лет сам ног не сгибал!
— Все ты умеешь! Давай!
Дверь надвигалась как бетонная стена, а у меня только две ломкие конечности!
— … я-я-я-я! — завопил я с взорвавшимся откуда-то из живота жаром, поднявшим обе мои ноги в самую распоследнюю секунду и выбросившим обе створки дверей из проема как пятитонный таран.
Створки дверей врезалась в противоположную стену, по-прежнему соединенные замком на цепи.
А мы уже неслись дальше по подземной парковке, виляя между столбов и ржавых, на века припаркованных машин. Воздух выл в спицах колес.
На выходе мы подрезали дядек в костюмах в черных очках, выбравшихся из длинного синего лимузина.
— Офигели? Вы чо тут носитесь! — донеслось уже сзади. — Тут парковка ваще-то!
— Извините! — проорала Сян, выталкивая меня с коляской вверх по пандусу.
А потом на парковку вылетел осатаневший мужик, а мы безнадежно застряли в турникете на входе и услышали позади:
— Лангхо! Бычара! Ты куда помчался? А ну стоять!
— Нет! Надо спешить!
— Ты как с боссом разговариваешь, бычара⁈ Вернись и доложи как следует!
— Но, босс!
— Не возмущайся! Тебя за ноздрю привести нужно? Живо к ноге!
— Босс! Сбегают же! Уже сбежали!
— Кто?
— Они!
Возможно, диалог продолжался бы дольше, но «босс» наконец-то допёр.
— Чо? Пациент?
— Да!!!
— Так что ты мне тут сопли жуешь! Давай, держи! Все за ним!
— Вот блин! — Сян наконец протолкнула нас через турникет наружу, и дальше я их не слышал: мы уже мчались по двору.
Мы не успели пересечь бетонную площадку перед госпиталем, а Лангхо огненным быком уже мчался за нами следом. Пригнувшись, мы проскочили шлагбаум на госпитальных воротах, выскочили на улицу и понеслись прямо посередине, через разметку.
На дороге места не было от велосипедистов, самокатчиков и моноколесников. Где-то на перекрёстке виднелась пара всадников. Огромное, частично заброшенное здание госпиталя осталось позади, а когда мы повернули на тротуар, разгоняя воплями ужаса встречных пешеходов, быстро потерялось в наступающей полутьме.
Вечерело. В окнах домов зажглись огни. Ярко светила луна, ну, или мне так показалось тогда. Некоторые дома казались разрушенными, а по всей длине улицы разом зажглась световая реклама, свет пробивался через листья пальм. Сян орала во все горло, люди шарахались во все стороны, уступая дорогу. По-моему, скорость у нас была, как у мотоцикла.
Но Лангхо мчался как взбесившийся грузовик, безжалостно сметая с пути подвернувшихся самокатчиков, и он нас догонял.
— Сворачивай!