Перенесемся на несколько лет вперед. После громкого убийства Софи Тоскан дю Плантье[14] на востоке графства Корк в 1996 году стало понятно, что один судмедэксперт не может заниматься расследованием каждой подозрительной смерти по всей стране. Джек тогда связался со мной и спросил, не будет ли мне интересно присоединиться к нему в расследовании в Ирландии. Я ответила, что подумаю, и предложила заехать к нему, чтобы войти в курс дела. Когда я приехала в Дублин, Джек меня не встретил. Око за око! Из громкоговорителя раздалось: «Доктор Кэссиди, прошу вас подойти к стойке информации». Рассчитывая услышать, что Джек опаздывает, я удивилась, когда подошли двое полицейских и объяснили, что профессор Харбисон сейчас на месте преступления и попросил отвезти меня к нему.

Меня посадили в полицейскую машину, и мы поехали из Дублина в Грейнджгорман, где нашли тела двух женщин. Я и не заметила, как разговорилась с судебными экспертами о следах: что важнее, сделать анализ ДНК или идентифицировать кровавые отпечатки? Дискуссия продолжилась и в Глазго. Речь шла об ужасном двойном убийстве, и тогда я не знала, что его не раскроют еще много лет. Мой приезд поставил точку: нужно ехать в Ирландию. А также позволил удостовериться, что все действительно знали Джека.

Так что вторым этапом в моей карьере стала Ирландия, офис государственного патолога. Та же работа, но отличная во многих отношениях.

В Ирландии о смертях объявляют по местным радиостанциям, и вместо того, чтобы проверять гороскоп или разгадывать кроссворд, люди смотрят газетные развороты, чтобы узнать, не умер ли кто поблизости, – это и есть веский повод зайти на похороны. У иных другие поводы, например «Я знал его кузину» или «Моя бабушка жила прямо за углом». Помню, на маминых похоронах мы знали каждого присутствующего в церкви, кроме одного человека – представителя из министерства юстиции. Приятное беспокойство, однако совершенно ненужное в Шотландии на похоронах. Он не остался на пирог. Но спасибо, что зашел, Ноэль.

Восхищение смертью выражалось в том, что пресса писала о разных случаях, не только убийствах, и поэтому Джек стал публичной фигурой. Он наслаждался славой, а я чувствовала себя некомфортно от такого внимания. Попробуйте сделать покупки в супермаркете – чего, как я знаю, Джек не делал, – и люди обязательно подойдут поговорить. Мило, но я ведь знаю, что они оценивают содержимое моей тележки. Этого почти достаточно, чтобы стать трезвенником. Почти.

В следующие 20 лет я бросила все свои силы на расследования подозрительных смертей в Ирландии. За это время судебная медицина сильно продвинулась вперед, а роль судмедэксперта изменилась. Его присутствие на месте преступления, по мнению следователей, было излишним, однако я никогда не отказывалась от поездки. Достижения в области оказания помощи при травмах и модернизированная дорожная система привели к сокращению времени реагирования скорой помощи. Это означало, что тяжелораненых быстро доставляли в больницу и успешно реанимировали, а «простые» случаи, вроде единичного ранения колюще-режущим предметом или травм головы, никогда до нас не доходили. Дела, которые мы расследовали, стали более сложными. Несмотря на это, процесс оставался неизменным на протяжении многих лет, и, хотя морги также претерпели изменения, судмедэксперт в своей работе по-прежнему полагался на острый нож, ножницы и пилу, желательно электрическую.

Так было не всегда. Быстрые изменения в судебно-медицинской системе расследования смертей отражают изменения в науке и технологиях, а это влияет на все сферы нашей жизни. Однако, как и с любой сферой жизни, в реальности прогресс в области расследования преступлений занял несколько столетий.

Пока развивался процесс расследования смертей, оформилась роль судмедэксперта, мы вступили в новую эпоху и стали по-новому смотреть на проявления смерти.

До недавнего времени изучение тела в рамках расследования, призванное найти причину и определить обстоятельства смерти, проводилось скорее из любопытства, чем в попытке раскрыть дело. Первым зарегистрированным случаем вскрытия тела после убийства было дело Юлия Цезаря. 23 ножевых ранения и фатальный удар в грудь, пробивший аорту: «И ты, Брут». Вполне очевидный исход даже по современным меркам. Однако в целом вплоть до 1100-х годов смерть буквально была концом всему. Двигаемся дальше.

В течение восьми сотен лет после того, как норманны высадились в Ирландии в конце 1100-х годов, страна жила в тени Англии и перенимала ее законы. Даже уже независимая Ирландия еще цеплялась за отголоски прошлого, включавшие корониальную[15] систему расследования преступлений.

Если в Англии власти едва ли проявляли заинтересованность в том, чтобы блюсти интересы граждан, особенно бедных, то в Ирландии дела обстояли и того хуже. Горожане рассчитывали, что правители будут о них заботиться, защищать их интересы, однако, разумеется, за все приходилось платить. Английская корона поняла, что расследование смертей на родной земле и за ее пределами может принести пользу: власти якобы защищали интересы жителей, а на деле, пользуясь ситуацией, захватывали имущество умершего человека – возможно, это стало предвестником налога на наследство, – и штрафовали людей, причастных к преступлению. Человек, отдававший приказ от лица Короны, назывался коронером – некто между шерифом Ноттингема и братом Туком[16], он присваивал имущество покойного любящего мужа, принося соболезнования безутешной вдове.

В 1194 году статьи Эйра закрепили роль коронера в расследовании смертельных случаев в Англии, следовательно, по умолчанию, и в Ирландии тоже. В Англии коронер должен был установить личность погибшего и определить причину и характер смерти, чем он и занимался в ходе проведения дознания. Тогда – и до недавнего времени – проведение дознания немногим отличалось от вполне спокойных слушаний в зале суда.

В те времена ни у коронера, ни у присяжных не имелось медицинской подготовки, однако коллективным разумом они доходили до решения о причине смерти. Все было просто, если несчастного затоптала лошадь или забили в пьяной драке. Работа сделана.