— Какой красивый народ!

Я спросил:

— Красивее, чем у вас? — Безусловно! Ведь мы ужетысячу лет — наш маленький народ — находится на одном географическом блюдечке.Мы практически ни с кем не смешиваемся, почти не обновляемся. Наша оченьбольшая внутренняя забота, о которой мы, правда, мало говорим вслух, это —родственные браки. У вас — такое постоянное оздоровление, обогащение и всего ився!..

В прекрасной книге «Абхазские долгожители» на большомколичестве фактов, с привлечением весьма солидной статистики показано, как этоткрошечный в масштабах нашей страны народ был очень серьезно предохранен и нынепредохраняется от генетического вырождения. Кровно близкие семьи не имеют правародниться между собой. Мужчины берут себе жен из отдаленных сел, и никто неженится в собственном селе. Этот обычай настолько жесток, механизм регуляциинастолько консервативен (парадокс: консерватизм во имя прогресса!), что есликто-то нарушает этот вековечный обычай, то человека, нарушившего закон, сколькобы ни прошло потом времени до его смерти, хоронили не на общем кладбище, апоодаль ото всех, и укладывали в могиле лицом вниз. Столь суровым былопредупреждение для всех остальных: не наносить ущерба фундаментальным основамздоровья своего народа.

Так вот, Толенька еще не родился, еще не было его и в проекте,еще мать и отец его не были знакомы, а ему уже замечательно повезло. «Материалдля заделья» был по природным меркам совершенно доброкачественным.

Ему повезло также и в том, что он был желанным ребенком. Этобыло дитя, которого очень хотела мать, нетерпеливо ждала матери мать, и всеокружение трепетно ждало появления этого еще не родившегося маленького человекана свет.

Каков был рисунок пересечения линий жизни его родителей? Тобыли послевоенные годы, мужчин было практически на десятки миллионов меньше,чем женщин, а его будущей матери страстно хотелось семьи, упорядоченногосоциализированного положения, уюта, собственного дома, где она была быхозяйкой. Она приложила много активных, целеустремленных усилий, чтобы обрестижелаемое, и ее окружение нашло вдовца, мужчину старше ее, хорошего человека,она вышла за него замуж и очень быстро родила первого своего ребенка. НеТолика, а первого ребенка, и этот первенец был очень слабенький, хотя отец егоотнюдь не был алкоголиком. В годы войны и на фронте он регулярно отдавал другимсвои сталинские «наркомовские сто грамм», так как знал о своейпредрасположенности к гастриту. И тем не менее его первенец родился, повторяю,слабеньким и впоследствии своим развитием, мягко говоря, не блистал. Почему?

Чтобы ответить на этот вопрос, мы должны обратиться ксовершенно уникальным резервам нашего здоровья, которые до сих пор находятся внедобрых, к сожалению, руках Минздрава. Его мать как роженица была уженемолодой, и, образно говоря, ворота в мир, через которые выходил первенец,были очень узкими и неэластичными. Головка первенца при родах была повреждена,ничего для ее сохранения предпринято не было, а матери об этом ничего несказали ни после родов, ни когда-либо потом. А между тем пренебрежение к этомувопросу наносит обществу урон столь колоссальный, что по потеряминтеллектуального потенциала он вполне сопоставим с совокупным интеллектом всехбез исключения наших НИИ как академических, так и отраслевых. На этом как бымалозначительном аспекте появления человека на свет мы теряем едва ли неполовину своего будущего совместного национального разума. Вот тебе ичастность!.. Возникает вопрос: может быть, значительно рациональней было бы вгосударственных масштабах вкладывать больше денег именно сюда, чем на созданиеНИИ и других мыслительных заведений, в которые поступают трудиться люди сзаведомо усеченными возможностями интеллектуальной отдачи? В тех странах, гдезначение данной проблемы заведующими медицинскими кафедрами и профессорами ужеосознано, ребенку всеми доступными способами помогают выйти в мир так, чтобы небыл затронут ни его головной мозг, ни другие важные органы.

Хочу обратить ваше, читатель, внимание на сравнение тогоидеала женской красоты, который господствовал две с лишним тысячи лет назад, сидеальной современной женщиной. Если мы сопоставим скульптуру Венеры Милосскойбезусловный идеал красоты прежних времен — с нынешней красивой и здоровойженщиной, то увидим, что у нашей современницы таз значительно шире,пропорционально больше, чем это было тысячелетия назад. И мы воспринимаем это вкачестве неотъемлемого признака цветущей женственности. Откуда же взялся такойнесравненно более разработанный таз? Он совершенно естественно ответил напотребности человеческой эволюции: с увеличением головного мозга понадобились иболее просторные помещения для его вынашивания и более широкие врата, черезкоторые голова его носителя без помех выйдет для знакомства с новым для себямиром…

И снова возвращаюсь к тому, что наш Толенька был везунчиком— он родился вторым, ему на свет было выходить гораздо легче, поэтому онродился совершенно нормальным ребенком. Он не попал в огромный процентповреждаемых при родах младенцев, и пуповину ему завязали правильно, так чтовпоследствии не образовалась у него грыжа, и кокков ему не занесли, все было унего в порядке.

Поскольку был он, напоминаю, желанным ребенком, постольку вовнутриутробном состоянии испытывал лишь положительные эмоции, которые ипозволили ему развиться без каких-либо антропологических отклонений в организмеи без тормозов в психике.

Его везение, подарок судьбы, заключался в том, что мать его,подобно отцу, не пила, не курила, и он получил, безусловно, чистый фундаментсвоего будущего здоровья. Вот сколько благоприятных обстоятельствпредшествовало его рождению! Он еще находился в утробе, а с ним уже ласковоразговаривали, и это также имеет громадное значение для развития нормальной,уравновешенной психики будущего человека. Ведь младенец начинает формироватьсякак личность еще тогда, когда подчас даже и не знают, что он существует (назамечательных опытах, которые уже проделаны в этой сфере, не буду сейчасостанавливаться, — это особая, прекрасная тема).

Вот так крупно повезло нашему малышу!

А дальше начались злоключения. Их причины кроются в том, чтос позиции медицинского ведомства целесообразней обращаться с новорожденным так,как это удобно обслуживающему персоналу, а не так, как того требует Природа.

Что я имею в виду? Едва Толя родился, его от матери убрали.В изолированном от нее состоянии он находился то ли несколько часов, то лицелые сутки, да и потом его приносили лишь на считанные минуты — для кормежки.С точки зрения арифметической, механистической, ничего особенного не произошло,о чем следовало бы говорить: есть мать, имеется младенец, итого по инвентарнойописи числятся две единицы, и кому какое дело, где и как именно онирасположены. Но с позиций единого психофизиологического поля, общего длямладенца с матерью на протяжении абсолютно всей его предшествующей жизни,свершилась космических масштабов катастрофа: привычная среда, которая только ибыла известна младенцу в период внутриутробного существования, одномоментноисчезла, да еще после такого неимоверного катаклизма, как роды, как переход изодной среды в другую, да плюс к этому враз пропала та единственно ему известнаяи родная биополевая сфера, которая только и несла ему всю информацию обокружающем его громадном мире…