Его палец словно случайно продолжил движение и остановился на пункте, предупреждающем меня, что если я вдруг окажусь представительницей древнейшей профессии, то администрация будет вынуждена отказать мне во въездной визе в местное царство. Посмотрев в поросячьи глазки крепыша, я проникновенно, с похвалой в голосе сказала, что меня очень радует твердое желание руководства клуба сохранять приличия, а также что я наконец-то нашла время посетить это достойное заведение.

После чего, обойдя глубоко задумавшуюся над моими словами человекообразную глыбу, толкнула следующую дверь и вошла в клуб.

Здесь царил полумрак.

Когда мои глаза к нему привыкли, я разглядела длинный зал, заставленный маленькими столиками. Посередине возвышалась приподнятая на метр от пола круглая сцена. Две металлических блестящих трубы были укреплены в ее центре на расстоянии двух метров друг от друга и упирались своими верхними концами в зеркальный потолок. Сейчас на сцене ритмично взмахивали ногами четыре девушки в серебристых купальниках и в полумасках на лицах. Музыкальное сопровождение струилось из больших колонок, развешанных по стенам.

Я заняла свободный столик в углу около стены, заказала подошедшей официантке кофе и закуску на ее выбор и закурила.

Ансамбль пляски на сцене сменился ансамблем песни. Две новые девушки в мини и опять же в полумасках на лицах начали жалобно выстанывать что-то про трагическую любовь.

Чтобы не впасть от тоски в летаргию, я стала присматриваться к окружающему пейзажу.

Посетителей было немного. Создавалось впечатление, что клуб «Веселый Джокер» отнюдь не то место, куда жаждущие занимают очереди за билетами. Ближайшие ко мне столики были заняты разношерстными компаниями, не представлявшими никакого интереса: мальчики и девочки собирались веселиться и для разгона смешивали у себя в желудках национальный русский коктейль «ерш».

Недалеко от стойки бара, находившейся справа от входа, за столиком, стоявшим как бы немного в стороне от остальных, сидели двое мужчин и одна девушка. Это была, пожалуй, самая любопытная группа в зале «Веселого Джокера».

Старший из мужчин, похоже, был старшим по чину или по положению. Ему было лет за сорок.

Нет, даже скорее за пятьдесят. Он был абсолютно лыс, толст и артист в душе: на его пальцах посверкивали несколько бриллиантовых перстней. Одет этот артист был во все белое: белая футболка, белые шорты и белые сланцы. Его спутник был гораздо моложе — лет тридцать или даже меньше. Одет он был проще, а на лицо — обыкновенный бандит.

Эта парочка сидела, сдвинув стулья и наклонив головы друг к другу. Мужчины разговаривали и изредка бросали взгляды на спутницу — блондинку, одетую в короткое зеленое платье, сидевшую напротив них обоих. Девушка казалась обиженной на весь свет. Она надувала губки и выстукивала пальчиками по столу. Но внимания на нее обращали гораздо меньше, чем, как ей казалось, она заслуживала.

Официантка принесла мой заказ и спросила, не нужно ли мне что-нибудь еще. Я отказалась, причем пожелала сразу же расплатиться. Вынув из сумки кошелек, я раскрыла его и как бы случайно продемонстрировала, что денег у меня «немного» больше, чем требуется заплатить за кофе. Тоже как бы случайно официантка это заметила и скоренько умчалась к бару. Краем глаза я заметила, что она перешептывается с барменом.

Когда моя чашка опустела наполовину, девушка снова подошла ко мне и, наклонившись, тихо сказала:

— Во втором зале у нас есть рулетка. Если вы желаете, то милости просим.

— Желаю, — ответила я, понимая, что уже начала скучать. «Веселый Джокер» мне показался местечком, абсолютно лишенным какого-либо куража. Время тянулось медленно еще и потому, что ничего интересного для меня, в смысле — для расследования, не происходило.

Поднявшись, я переглянулась с барменом, он улыбнулся мне и показал рукой на занавес из толстого зеленого материала, закрывавший кусок стены справа от него. Я кивнула, подошла ближе, и он отодвинул занавес в сторону.

А вот здесь и было то, что назвала «стрит изьмом» одна моя знакомая уборщица. И трубы здесь были, и маски, как и в первом зале, но все выглядело гораздо веселее. Две рулетки стояли слева вдоль стены, три игральных стола — справа. Народу здесь было больше, и вел себя этот народ шумнее.

В работе детектива самое главное на первом этапе — затеряться в трех соснах, и чтобы никто на него не обращал повышенного внимания. Руководствуясь исключительно этими соображениями, я взяла бокал коктейля, обменяла немного денег на фишки и направилась к ближайшей рулетке.

Сразу же мне откликнулась удача. Я выиграла два раза подряд, заслужила и одобрительные выкрики, и завистливые взгляды, хотя, честно говоря, выигрыш-то был ерундовый. Вокруг меня образовалась толпа, внимательно следящая за моими ставками.

Почти отпихивая меня от стола, слева втерлась девушка в зеленом платье, которая совсем недавно надувалась на недостаток внимания в соседнем зале.

— Ну, Боря, давай поставим, как она, — азартно бормотала блондинка, потираясь о толстого дядечку в белых тапочках, уже, видимо, закончившего переговоры с бандитообразным парнем.

Дядечка ухмыльнулся и с сопением потянулся со своими фишками к моим.

Я посмотрела на часы, было уже почти три.

Приближалось время назначенной встречи с Ириной. Выиграв в очередной раз, я сгребла все свои фишки и поставила их на тринадцать. Разумеется, тут же проиграла и развернулась к выходу. Можно считать, что знакомство с «Веселым Джокером» состоялось и особого впечатления он на меня не произвел.

Я вышла из клуба и направилась к ночному магазинчику, светившему витриной на противоположной стороне улицы. Пластиковая дверь была приоткрыта, я разглядела за нею нескольких бомжеватого вида мужичков, стоявших около прилавка и перебиравших в ладонях монетки. Ирины в магазине я не заметила, но, чтобы быть уверенной, что она еще не появилась, пришлось войти внутрь.

Наглый толстый мальчик, потевший от духоты за стойкой, увидев меня, перестал пялиться на мужичков и расплылся в противной улыбке, которую он по недоразумению, наверное, считал весьма даже обаятельной.

— Что угодно милой девушке? — спросил он.

Но девушка не стала даже отвечать на его вопрос.

Отрицательно покачав головой, я вышла на воздух, который с большой натяжкой можно было назвать свежим, после дневной-то жары. Духота и ночью не проходила.

Я прислонилась к металлическому ограждению, которое отделяло тротуар от проезжей части.

Поставлено оно было скорее всего из человеколюбивых побуждений — чтобы запоздавшие клиенты магазинчика, опрокинув в себя очередные сто граммов и выйдя проветриться, не падали сразу на проезжую часть, а задерживались надежным сооружением из металла. Один из таких спасенных уже повис на трубах ограждения и медленно стекал вниз к теплому асфальту.