Оливия отстранилась, и Бен отпустил ее плечи. Она задрожала.

– Я сказал «всегда», – продолжил он, – потому что ты точно так же действовала вчера, не разобравшись в ситуации, когда вообразила, что я специально поместил тебя в тот номер.

Оливия возмущенно скрестила руки на груди. И только потом вспомнила, что на ней достаточно откровенное розовое бикини.

– Мое предположение было вполне логичным, – холодно парировала она. – К тому же я до сих пор не верю, что ты это сделал не специально.

В глазах Бена вспыхнул гнев. Даже разозленный, он выглядел прекрасно.

– Ну конечно же.

– А это что означает? – поинтересовалась Оливия.

Даже испытывая возмущение, она не могла отрицать, что острое влечение к этому мужчине пронизывает ее тело.

Бен соскользнул в воду и повернулся к ней лицом. Его глаза блестели, губы скривились в усмешке.

– Только то, что вы выглядите и ведете себя в соответствии со своим образом, мисс Харрингтон. Ухоженная, поверхностная, эгоистичная, гоняющаяся за славой актриса. Вы считаете, что мир крутится вокруг вас и вашей семьи, однако меня не волнуют Харрингтоны и тем более то, в каком номере один из вас остановился. Доброй ночи.

Разинув рот, Оливия смотрела, как Бен плывет к противоположному бортику. Его сильное тело рассекало прозрачную воду. Он вылез из бассейна и направился к мужской раздевалке.

Наверное, не следовало все это говорить ей. Или говорить таким тоном. Но приятно было выплеснуть хотя бы часть скопившегося раздражения.

Бен закрыл глаза, встал под душ и позволил горячей воде ударить ему в лицо. Возможно, он был слишком груб. Оливия Харрингтон принадлежит к тому типу людей, которые будут долго и громко причитать о том, что с ними плохо обращаются. Она может собрать пресс-конференцию и устроить скандал. Папарацци такая шумиха понравится.

Бен выругался. И о чем он только думал? Честно говоря, он в тот момент вообще не думал. Усталость, накопившаяся за день, и близость прекрасной Оливии Харрингтон, чьи соски он мог видеть сквозь влажную ткань ее купальника, привели к срыву. Можно, конечно, извиниться перед ней, но Бен сомневался, что это спасет ситуацию. Впрочем, попытаться можно.

Тяжело вздохнув, он выключил воду и вытерся. Быстро надев спортивные шорты и футболку, Бен вернулся к бассейну в поисках Оливии. К сожалению, там уже никого не было. Она ушла.

Оливия сидела на краю бассейна. В голове ее эхом отдавались слова Бена. Она смотрела в одну точку, не в состоянии оправиться от шока. Еще никто не говорил с ней в таком тоне. Она твердила себе, что слова нематериальны, а потому не могут причинить реальную боль. Она не будет расстраиваться из-за Бена Чатсфилда, не будет думать о презрении, которое увидела в его карих глазах. И вовсе она не эгоистична. Или поверхностна. Что касается ухоженности, ведь она актриса. Внешность очень важна для нее. А вот погоня за славой… это, конечно, оскорбительно.

Оливия нахмурилась, встала и пошла в женскую раздевалку.

Хорошо, быть может, она слишком бурно реагировала на тот кошмарный номер. Но неужели она должна поверить в то, что это произошло случайно? Едва ли такой маленький номер вообще зарегистрирован в системе отеля. Однако Бен предоставил ей роскошный номер, в котором одну ночь она проведет бесплатно, так что… Наверное, следует поступить воспитанно и извиниться перед ним, тогда и у него появится шанс извиниться. Завтра утром она сделает это.

Через шесть часов Оливия проснулась и нарядилась так, чтобы сражать наповал, ну, или, по крайней мере, производить хорошее впечатление. На ней было платье цвета лаванды со струящейся широкой юбкой. Локоны были разбросаны по плечам. На макияж она потратила полчаса. На запястье Оливия надела тонкий серебряный браслет, а на шею – подвеску в форме сердца, последний подарок матери, который она никогда не снимала. Она выглядела по-деловому, но привлекательно. На сегодня было запланировано много интервью. Поскольку в Берлине хозяйничал холодный февральский ветер, Оливия достала из гардероба подходящее к этому наряду пальто.

Она с трудом проглотила пару кусочков фруктов и выпила чашку кофе, после чего отправилась на поиски Бена. Было чуть больше семи часов утра, но он уже сидел в кабинете, и его волосы выглядели соблазнительно взъерошенными, словно он часто запускал в них пальцы. Оливия при одном взгляде на Бена почувствовала манящее влечение, но твердо решила, что будет всеми силами его игнорировать. Как профессиональный и далеко не поверхностный человек она просто извинится перед ним, а потом великодушно примет его извинения, после чего спокойно пойдет своей дорогой и забудет Бена Чатсфилда.

– Привет.

Бен оторвался от компьютера и нахмурился:

– Пожалуйста, скажи мне, что с твоим новым номером нет никаких проблем.

– Нет, он просто замечательный. – Оливия замолчала в нерешительности, не совсем понимая, как вести разговор. Бен был спокоен, но она ощущала в нем безграничную энергию, которая, казалось, вот-вот вырвется на свободу. – Как такой номер оказался свободным? Я считала, что у вас все номера зарезервированы.

Бен поджал губы:

– Кроме этого.

Оливия выпрямилась и одарила его тщательно отрепетированной «я-хотела-бы-поблагодарить-академию-за-эту-награду» улыбкой.

– Я пришла, чтобы поблагодарить тебя за то, что ты предоставил мне этот номер. И прошу прощения за мои поспешные выводы. Спасибо, что отнесся ко мне с пониманием.

Оливия продолжала улыбаться в ожидании ответных извинений. Бен лишь на мгновение поднял на нее глаза:

– Не за что.

И это все?! Он не собирается извиняться за то, что назвал ее поверхностной, эгоистичной и гоняющейся за славой?

– Я проверил информацию по тому номеру, – продолжал он, не отрывая взгляда от монитора. – Выяснилось, что один из новых сотрудников отдал предназначенный тебе номер одному конфликтному клиенту. Затем он разместил тебя в маленьком номере, так как считал, что его уже привели в порядок.

– Понятно.

Вполне логичное объяснение. Оливия вздохнула. Значит, она действительно слишком бурно отреагировала. Но и Бен повел себя не лучшим образом. Тем не менее он явно не собирается извиняться. Когда Оливия уже была готова причислить его к многочисленному племени мерзавцев, Бен внезапно заговорил:

– Прости, я вчера выплеснул весь негатив на тебя. Я не должен был тебя оскорблять.

Каждое слово было словно вытянуто из него, а с лица не сходило мрачное выражение.

– Извинения приняты. – Она смогла придать улыбке некоторую игривость. – Хотя с «гоняющейся за славой» был явный перебор.

К ее удивлению, уголки его губ изогнулись в ответной улыбке, и напряжение стало постепенно покидать Бена.

– Я полагал, что это больше всего тебя заденет.