Глория взглянула на подаренные бабушкой часы.

— Без двух минут, — скептически возвестила она. — Ждать осталось всего ничего.

— Ага… — голос Пампушки внезапно сел, и Глория вдруг сразу поверила: уж что-то, но это точно не розыгрыш. Пампушка была невеликая актриса — так волнение не сыграешь. А Ласточкина — та и вовсе вцепилась когтями Глории в запястье. Странно, но их волнение постепенно стало передаваться и ей. Она во все глаза стала смотреть, нет, не на телескоп, а на его тень, ярко очерченную в свете лунного сияния.

Через несколько секунд она почувствовала, что от напряженного вглядывания у нее стало темнеть в глазах. А потом поняла, что это не у нее в глазах темнеет, а луна за облако уходит. Вернее, облако луну накрывает.

— Ой… — пискнула рядом Пампушка, а Ласточкина еще сильнее сжала запястье Глории.

И сразу же после этого «ой» по крыше загрохотали шаги…

«Речь шла о просьбе. В чем она?»

Шекспир. «Гамлет», акт 1, сцена 2

Григорий Барчук в проекте участвовать не собирался. Ни за какие деньги. Он так и сказал генеральному продюсеру канала Демьяну Джиге: «Я в этот отстой даже за миллион баксов не пойду». Джига удивился несказанно. Обычно Барчук хватался за такого рода предложения за вполне скромные гонорары — любил он с молодыми дарованиями общаться, особенно с дарованиями женского пола.

— Че случилось, Гриш? — озабоченно спросил он. — Ты, часом, не захворал?

— Послушай, Дема! — с несвойственным ему пафосом проговорил Барчук, чем тоже, конечно, поразил Джигу. — Неужели ты не видишь, что все эти «звездные заводы» и «народные кумиры» — вчерашний день тиви? Тебе ли не знать, что рейтинги на самом деле у них нулевые, и только благодаря таким пройдохам, как ты, рекламодатели полагают, что эти передачи смотрят миллионы. Но, что бы там ни утверждали заинтересованные лица, идиотов, желающих посмотреть на себе подобных, у нас в стране все-таки значительно меньше. Поэтому я не вижу смысла перекупать у хозяев «Звездного завода» лицензию, которые ее только потому и продают, что понимают истинное положение вещей. Как говорят у нас в Хохляндии: «На тебе, небоже, что нам негоже».

— На тебе, боже… — неуверенно поправил Демьян.

— Та ни, — улыбнулся Барчук. — Ты заблуждаешься, как и основная масса народа, переделавшая поговорку на совершенно бессмысленный манер. «Небоже» — по-украински племянник. «На тебе, бедный племяш, что мы все равно выкидывать собираемся», — таков смысл поговорочки. В русском варианте это звучит попроще: «Лучше в вас, чем в таз». А предлагать Богу, что нам не нужно, такого кощунства ни одна поговорка не допустит.

— А… — протянул Демьян, ошарашенный и просветительским напором Барчука, и его негативным отношением к выгодному, в общем-то, проекту. — И… чего?…

— Ничаво, — улыбнулся Григорий. — Запретить тебе делать покупку я не могу — не моего актерского ума это дело. Но участвовать в заведомо провальном предприятии не хочу. Даже у проституток есть свой кодекс чести. Актеры, конечно, тоже в какой-то мере проститутки. Но почему ты думаешь, что я готов опуститься ниже принципов этих милых девочек?

— Ну ты, Гриша, даешь, — Джига покачал головой. — С тобой определенно что-то не того… Наверное, съел что-нибудь. Хотя… Ты можешь позволить себе повыпендриваться. А что прикажешь делать мне, бедному продюсеру, целиком зависящему от массы факторов, в том числе и оттого, в духе сегодня Гриша Барчук или нет? Да будет тебе известно, я покупаю проект под тебя. Ты его вытянешь. И смотреть нашу программу будут миллионы. И вовсе не идиотов, как ты говоришь. «Звездный завод» — дерьмо. А мы сделаем конфетку. Я покупаю лицензию с правом вносить в проект поправки. Первая поправка — это ты: умный, ироничный интеллектуал с настоящим мужским началом и безупречным вкусом, в которого влюблено все женское население нашей необъятной родины.

— Я на лесть не клюю, — быстро вставил свое слово Барчук.

— Все клюют, — отмахнулся Джига и продолжал: — Вторая поправка — снимаем под Петербургом силами питерского филиала. Там ребята не такие раскормленные, а посему мозги жиром у них не заплыли. Одним словом, творческие натуры. Одна Марфинька Король чего стоит. Баба — зверь, новые фишки продуцирует со скоростью десять штук в секунду. Я ее в Москву звал, она отказалась — и хорошо. У нас она испортилась бы. Увидела бы, что ее идеи здесь никому не нужны и превратилась бы в очередную самодовольную телематрону. А в так называемой северной столице фишки рожать еще почему-то считается хорошим профессиональным тоном. Хотя за них и не платит никто. Так вот — все остальные поправки предложила она. Уже по существу. Поверь, Гриша, шоу будет что надо!

— Ты хочешь снимать эту лабуду в провинции? — смешно сморщил нос Барчук. — Это не я, это ты чего-то съел. Рейтинг будет не просто нулевым, он в минус пойдет. А через несколько месяцев после провала никто и не вспомнит, кто такой Дема Джига. Хочешь завязать с карьерой, так и скажи. На покой захотелось, газоны выращивать и кабачки с капустой? Что же… Ты можешь себе это позволить, бедный продюсер.

Дема Джига тоже сморщил нос и с любовью посмотрел на лучшего друга, однокашника, однокурсника, коллегу Гришку Барчука. Дети известных родителей-режиссеров великой советской эпохи, они вместе учились сначала в одной из элитных московских школ, затем во ВГИКе, затем вместе осваивали новое искусство клип-мейкерства. Затем профессиональные пути их разошлись — Дема обнаружил в себе талант делать деньги из денег на ниве шоу-бизнеса, Гриша потерял интерес к режиссуре, но стал активно сниматься сам, однако мальчишеская дружба не ослабла. Дема в любом проекте не обходился без Барчука, а Григорий со своими родственными и прочими связями выводил Дему на нужных людей, чтобы бизнес друга не хирел. В общем, они прекрасно понимали друг друга.

— Кабачки, капустка… — мечтательно протянул Джига. — Да, об этом стоит подумать. У матери на фазенде, знаешь, какие кабачки зреют? На заднем сиденье «Навигатора» не помещаются. Баба влежку помещается, а кабачок нет. Прикинь, а?

— Прикидываю, — Барчук сделал вид, что задумался. Знал, что задумчивый вид ему чрезвычайно шел. — Там неподалеку атомной станции не наблюдается? Или какого-нибудь уранового заводика?

— Не наблюдается! — недовольно фыркнул Демьян. — Зато там неподалеку наблюдается поле, где совхозные коровки пасутся. Навозу куча. А матушка не ленится свои грядки обильно удобрять натуральным продуктом.

— Навоз — это сила, — согласился Барчук. — Мне дед в детстве, когда я у него летом на выпасе обитался, об этом все уши прожужжал. Знаешь, че говорил? Нашу родину хрен кто завоюет, пока у нее навозу в достатке. Не нефти, заметь, не леса, а навозу. Может, он прав был?

— Возможно, — бодро кивнул Джига, делая вид, что согласен с мнением Гришиного дедушки. — Вполне возможно. Мир спасет красота, любовь и навоз. Да, так. Точно. Зря экологи еще программу навозную не продвигают. Очень зря. Надо бы заняться на досуге.