— Сейчас, — ответила ему дородная дама в окошке. А потом открыла двери и попросила пройти к заведующей. Вид у неё был такой, что Ярослав заподозрил неладное. И если честно, то самое страшное — смерть младенца.

Заведующую пришлось подождать, она кого-то консультировала в отделении. А когда вернулась, то пригласила Яра в кабинет.

— Я понимаю, что вы второй день в городе, доктор Поляков. Но может быть, Марина говорила где и с кем живёт? Где мать её? Или отец ребёнка?

— Ничего она не говорила, кричала, рожала, да и всё, — отвечал Яр. — Ребёнок умер, да? Я и не знал, что её Мариной зовут.

— Кто умер? Все живы, только сбежала Марина. Ребёнка бросила, поела, переоделась в чистое, что мы выдали. Помылась, отлежалась, в себя пришла и сбежала. Да что с бомжарки-то взять. Она отказ по-нормальному не написала. Записку оставила. Вот смотри.

Ярослав взял в руки записку. Удивил почерк: красивый, детский немножко, как в прописях почти.

«Сына моего тому врачу отдайте, благодаря которому он на свет появился. Он добрый, он человека из него вырастит. А я не смогу. Какая из меня мать… Я ж по подворотням живу. И имя моему мальчику пусть он даст».

— Вот такие пироги, Ярослав Андреевич.

Ярослав сел на стул, ещё раз перечитал записку, потом ещё раз.

Он чувствовал, как его пробирает мороз, руки дрожали, а слёзы почти подступили к самым глазам.

Она бросила сына, эта дура Марина пыталась его сначала убить, родив в туалет, а теперь бросила. Хорошо, что он слишком мал и не понимает, а вот Ярослав хорошо понимал, как это. И все чувства смешались: за малыша этого неразумного, за себя, за злость и обиду на всех женщин. То чувство, которое он пытался подавить в себе и жить, чтобы не ненавидеть.

— И что с ним теперь? С ребёнком? — он почти шептал.

— Пока у нас, потом переведём в дом малютки. Ярослав Андреевич, вы не при чём совсем. И не думайте, что вы теперь должны усыновить мальчика. Нет, это бред и перекладывание ответственности. Асоциальные личности часто так делают, для собственного успокоения. Вроде она позаботилась, подарила чужому человеку своё дитя. Вы и так сделали всё, что в ваших силах. Мальчик жив. И вы ничем ему не обязаны. Проблема в том, что раз нет отказа — его усыновить никто не сможет. Вот и всё. Я думала, её место обитания у вас узнать, а вдруг она проболталась.

— Она, наверно, в сарае у меня жила. Я и не заходил туда. Вчера не до того было, а сегодня некогда. Я сейчас по вызовам, а потом в сарай пойду, успею засветло, у меня адреса всего три.

Ярослав встал, подошёл к двери, потом обернулся и произнёс:

— Мальчика Андреем назовите. Хорошо? Я заходить к нему буду.

Не дождавшись ответа, он пошёл по вызовам, понимая, что нужен людям, они его ждут. Пусть не именно его, а просто врача, но ждут.

Первой пациенткой стала бабулька с гипертонией. У неё очень кружилась голова, настолько, что в туалет она шла по стеночке. Яр застал её мирно спящей в своей постели. Дверь не заперта на замок, потому что открывать некому, а она врача ждёт.

Разбудил, выяснил, что ночью была скорая, давление сбили, долго оно сопротивлялось. Медики, со слов бабушки, и уколы ставили, и внутривенное вводили. На столе сигнальный лист оставили. Посмотрел — всё сделано правильно, по инструкции. Померил давление — низкое, вот и причина головокружения. Оказывается, она и до «скорой», и после гипотензивные препараты пила. До — потому что думала вызывать или не вызывать, вдруг само снизится, а после — на всякий случай, чтоб подольше не поднималось. Пришлось объяснять, что так делать не стоит, потом ставить чайник, заваривать покрепче и, удостоверившись, что диабета у пациентки нет, напоить её чаем с сахаром. Снова измерить давление. И только когда она совсем пришла в себя, собраться на следующий вызов.

Провозился он долго. Всего-то три вызова, а времени потратил…

Так невозможно, потому что вызовов будет много. Ещё месяц, и начнутся простудные и вирусные инфекции. Значит, надо работать продуктивней. А ещё думал о Марине и о том мальчике, которого он Андреем назвал. Найти бы её, мать эту непутёвую. Странная она какая-то. Так на сына смотрела, просила же не забирать, а бросила. Кукушка.

Около его дома суетились люди в рабочей одежде. Грузовик с кирпичом разгружали. Ярик удивился — сейчас же с хозяевами встретиться должен.

Но самым неожиданным сюрпризом оказался Рендж Ровер отца, стоящий во дворе дома.

Часть 6

— И что это значит? Что ты тут делаешь? — Ярослав не смог скрыть возмущения в голосе, войдя в дом и застав отца за приготовлением ужина.

— Я тоже рад тебя видеть, сын! — Андрей Петрович накрыл крышкой шкворчащую в новенькой сковородке картошку. — Пять минут, и мы садимся ужинать, я селёдку почистил, а Дашка огурчики маринованные дала с помидорами. Водку из холодильника достань. Рюмки в шкафу.

Парень поставил на стол новые рюмки и бутылку из холодильника. Хозяйской посуды в доме больше не было. Всё старое магическим образом исчезло, а на его месте появилось новое, только что купленное.

С одной стороны, Яр вскипел, такое грубое и резкое вмешательство отца в его самостоятельную жизнь возмущало, нет — бесило. А с другой, он был рад. Просто безмерно рад. Ради него отец бросил всё: работу, молодую жену, маленьких детей и приехал на край света к нему, к Яру. Судя по наличию водки на столе, уезжать он сегодня не собирается, да и завтра, наверно, тоже. Никогда отец не садился за руль, если пил накануне.

— Объяснишь? Пап, ну что, я маленький, что ли?

— Ты взрослый! Я не спорю с этим фактом. К сожалению, ты взрослый. Похоже, я это не осознал. Прости, что вот так, не предупредив, примчался. Яр, ну душа-то болит. Отец я тебе, как-никак. Садись за стол, я ещё не всё тебе рассказал. Поедим, выпьем и поговорим… Ярик, я всю ночь думал, мы ж с тобой практически никогда и не говорили по душам. Проблем с тобой не было, а я бежал, да и бегу всё куда-то по жизни. Вчера с работы поздно вернулся, зашёл к тебе в комнату и только тут понял, что ты уехал совсем… Нет, представляешь, весь день, пока мне твоя мать мозг выносила, потом девица эта Лера