— Тима, я сказал гулять! Не хватало, чтобы ты мне еще полы обгадил. Гулять!

Пристально посмотрев на меня несколько секунд, некогда послушная собака все же побежала к открытой входной двери. Поднялся с ребенком в свою спальню и начал в очередной раз вытирать нескончаемый поток слюней. Согнав с себя сто потов, кое-как проверил памперс, расстегнув липучки, правда зачем не знаю. Думал, он грязный, но как оказалось чистый. Беда в том, что прилепить липучки обратно у меня не получилось. Наученный горьким опытом, что ребенок без памперса-это полная беда, пришлось надевать новый. Это оказалось той еще задачей, ибо ребенок постоянно шевелится, не давая мне зафиксировать края. Накинул на нее какую-то маечку, если это так можно назвать и решил оставить ее без трусов. На фига они ей, если есть памперс. Еще успеет поносить, вся жизнь впереди.

Видимо Маша тоже немного умаялась и перестала плакать, за что я мысленно ее поцеловал. Она успокоилась, заинтересовалась моей цепочкой на шее, а я, так и не придумав чем заняться, лег с ней на кровать. Я был так искренне ей благодарен за то, что она успокоилась, что не заметил, как заснул.

* * *

— Павел Александрович, проснитесь, пожалуйста, — судя по запаху парфюма передо мной стоит Решетников. Ну за что? Дайте мне еще хоть чуточку поспать. А потом до меня дошло где я и резко вскочил с кровати.

— Блин! — выдыхаю, смотря на то, что Маша лежит рядом на животе и жует край подушки. — Черт, так и от инфаркта можно помереть раньше времени. Ты зачем так людей пугаешь, Толя?

— Я вас ласково будил, это вы зря. Десять минут уже наблюдаю за вами и ребенком.

— Ты вообще, что здесь делаешь?

— Пришел узнать, как вы, да и любопытство знаете ли гложет, что там с тестом. Меня охрана еле пропустила, а у вас дверь открыта входная. Думал вообще что-то с вами не так.

— Все так. Видишь она спокойная? Так вот-это оказывается истинное счастье. И судя по тесту ДНК, она моя.

— Ясно. Вы рады?

— Конечно, сейчас обмочусь от радости.

— Ну а если серьезно, Павел Александрович, совсем не рады? Знаете, я в детстве свинкой переболел, у меня вот детей не должно быть, врачи вроде так говорят. Я бы от радости прыгал, если бы мне вот так ребенка принесли.

— Забирай.

— Не смешно.

— Я знаю, прости. Чушь несу. Я просто устал и не выспался, — тру руками лицо, пытаясь окончательно проснуться. — Который час?

— Девять.

— Я есть хочу, пойдем чего-нибудь перекусим.

— А малышка?

— Пока она не орет, трогать ее категорически нельзя, — встаю с кровати и иду на выход.

— Подождите! Она ведь упасть может. Нельзя ее оставлять на кровати.

— Спорим не упадет? — улыбаясь произношу я. — Я понял одну вещь, моя собака… как бы это странно ни звучало, полюбила этого ребенка. Ни на шаг от нее отходит. И вот сейчас, видишь, как активно за ней наблюдает?

— Ну? И что?

— И то, что она не даст ей упасть. Голову даю на отсечение. Пойдем, десять минут хватит на простой бутерброд с чаем.

— Подождите, давайте поставим радио няню, она оповестит о плаче.

— О, Боги, Решетников, ее плач ты услышишь за пределами моего дома.

— Нет, мне так спокойнее будет. Дети-это не игрушка, нельзя так, Павел Александрович.

Толя подходит к сумке с детскими вещами, достает оттуда ту самую «няню» и включает ее.

— Вот так нам будет спокойнее. А может ее все-таки в кроватку положить?

— Ты не видишь, что она увлечена подушкой?! Оставь в покое ребенка. Пойдем есть.

* * *

— Не дергайся, Толя, ну поплакала она минутку, сейчас же спокойна. Ешь давай, — прожевывая бутерброд, спокойно произношу я.

— И все-таки мне неспокойно.

— Главное, что мне спокойно хоть десять минут. Слушай, а что мне делать дальше, как думаешь? Куда мне идти-то? К ментам? В соцслужбы? Как представлю этот геморрой, у меня начинается нервный тик. Да еще и огласке придадут. Кошмар.

— Если честно, я бы никуда не ходил, пока не нашел бы мать. Кто-то ведь вам подкинул ребенка, стало быть мать есть. Девочка все равно младенец, ни в какие школы и прочее ее пока определять не надо. Я бы подождал, если бы поиски ничего не дали, тогда бы начал заниматься бумажной и прочей волокитой.

— Может ты и прав. Только беда в том, что я совсем не знаю, где ее искать. Я перебрал весь список своих любовниц. Да я вспомнил всех, даже свою первую проститутку, прости Господи.

— А у вас их было много, в смысле девушек легкого поведения?!

— Нет, я имел в виду, что первая была она, ты идиот, Решетников!

— Ну я же просил.

— Ой, все. Неженка, ты мне лучше скажи, какие есть идеи по поводу поиска мамаши?

— Смеяться не будете?

— Попробую.

— Я в деревне сам вырос, и у нас там была гадалка. Ну называли ее, конечно, не так, ведьмой, если быть честным. Так вот, она у нас такие вещи людям рассказывала, что к ней с городов все съезжались. Она до сих пор жива, может вам стоит обратиться к экстрасенсам, ну или что-то типа того? Знаю, что многие не верят, но человеку, у которого есть деньги, на мой взгляд, терять нечего. Я бы попробовал. Они иногда в гипноз вводят, может вы что-то и вспомните.

— Если честно, я бы сказал, что ты полный идиот. Но в одном ты прав, мне терять и вправду нечего.

— Вот и Женя так сказала.

— Что сказала?

— Про экстрасенса, когда мы с ней обсуждали, как еще можно найти человека.

— Про Женю мне вообще не говори, я ей не доверяю.

— Но так или иначе ее помощь важна.

— Ты прав. Кстати, мне нужно ей срочно позвонить.

— Я пока в уборную и к малышке, можно?

— Можно.

Набираю Женю, та как специально не спешит отвечать.

— Да, дорогой Павел Александрович.

— Конечно, дорогой, такие бабки тебе плачу ни за что. Значит так, Женечка, с завтрашнего утра мне нужна круглосуточная няня. То есть та, которая и ночью сидит с ребенком. Я понятно объясняю?

— Вполне. Значит Машуня ваша. А я и не сомневалась. Сейчас этим займусь, утром получите няню.

— А теперь еще один вопрос, — игнорирую ее реплику про «а я и не сомневалась». — Машу надо чем-нибудь кормить на ночь?

— Да, можете ей сухарей дать. И десна подерет и вполне себе сытый продукт.

— А какие сухари? Я тут только вижу смеси, баночки с пюре, а сухарей не вижу.

— Вы серьезно?

— Да, — еще раз осматриваю полку. — Нет такого.