В последние дни осени семья дель Валье наконец успокоилась по поводу намерений падре Рестрепо; после беседы с самим епископом тот оставил в покое малышку Клару. Со временем смирились с мыслью, что дядя Маркос действительно умер. Северо вернулся к своим политическим планам. Он трудился годы ради этой цели. Победа пришла вместе с приглашением стать кандидатом от либеральной партии на парламентских выборах. Он представлял одну из провинций юга, где никогда не бывал и даже не мог найти ее на карте. Партии нужны были люди, Северо страстно хотел занять место в конгрессе, так что убедить несчастных избирателей юга назвать его своим кандидатом было совсем не трудно. Приглашение подкрепили жареным боровом, розовым и величественным, которого избиратели доставили в дом семьи дель Валье. Он возлежал на большом деревянном подносе, благоухающий и лоснящийся, с пучком петрушки в зубах и морковкой в задней части, а вокруг краснели помидоры. Брюхо ему разрезали и начинили куропатками, те в свою очередь были фаршированы сливами. К сему прилагали графин, содержащий полгаллона[11]лучшей отечественной водки. Северо давно мечтал стать депутатом, а еще лучше сенатором. С этой целью он кропотливо упорядочивал свои дела — контакты, дружеские связи, тайные встречи, капиталы. Скромно, но эффектно появлялся на публике, в нужный момент соответствующим лицам оказывал поддержку. Эту южную провинцию, пусть незнакомую и далекую, он ждал.

Борова прислали во вторник. В пятницу, когда от него ничего не осталось, кроме щетины и косточек, которые грыз Баррабас в патио, Клара объявила, что в доме будет еще один покойник.

— Смерть произойдет по ошибке, — сказала она.

В ночь на субботу она плохо спала и проснулась с криком. Нянюшка дала ей липового настоя, и никто не обратил на это внимания, потому что все были заняты подготовкой к путешествию Северо на юг, да еще красавица Роза пробудилась в горячке. Нянюшка приказала оставить Розу в постели, а доктор Куэвас решил, что нет ничего серьезного и что нужно дать ей теплый лимонад с большим количеством сахара и глоток ликера, чтобы спал жар. Северо пришел к дочери и нашел ее раскрасневшейся. С горящими глазами она лежала под белыми кружевными простынями. Он подарил ей пригласительный билет на бал и попросил Нянюшку открыть графин с водкой и плеснуть немного в лимонад. Роза выпила лимонад, закуталась в шерстяную мантилью и тут же уснула рядом с Кларой, с которой делила спальню.

Утром в то трагическое воскресенье Нянюшка, как всегда, встала рано. Прежде чем отправиться в церковь, она приготовила на кухне завтрак для всей семьи. Разожгла плиту с помощью тлеющих углей, нагрела воду и вскипятила молоко. Стала варить овсянку, процеживать кофе, поджаривать хлеб. Поставила еду на два подноса, один для Нивеи, всегда завтракавшей в постели, а другой для Розы, которая, заболев, тоже могла позавтракать в комнате.

Она накрыла поднос для Розы полотняной салфеткой, чтобы не остыл кофе и не залетели мухи, и вышла в патио посмотреть, там ли Баррабас. Он просто зуд испытывал, когда она проходила мимо, и всегда набрасывался на нее. Баррабас рассеянно возился с курицей, и, воспользовавшись этим, Нянюшка отправилась в свое путешествие по дворикам и коридорам от кухни до внутренних покоев. Комната девочек находилась на другом конце дома. Перед дверью Розы она внезапно остановилась, будто что-то ударило ее. Вошла, по привычке не стучась, в комнату, и сразу же почувствовала, что пахнет розами, хотя те уже отцвели. Тут-то Нянюшка и поняла, что случилось непоправимое несчастье. Осторожно поставила поднос на ночной столик и медленно подошла к окну. Откинула тяжелые занавеси, и бледное утреннее солнце проникло в спальню. Она повернулась в тоске и ничуть не удивилась, увидев на кровати скончавшуюся Розу. Она была прекрасна как никогда, ее лицо цвета молодой слоновой кости обрамляли зеленые волосы, а прелестные, как мед, глаза оставались открытыми.

В изножье кровати стояла малышка Клара и смотрела на сестру. Нянюшка опустилась на колени у кровати, взяла Розу за руку и стала молиться.

спустя какое-то время в доме глухо раздался жалобный вой. В первый и последний раз Баррабас подал свой голос. Он скулил по усопшей весь день, раздирая сердца обитателей дома и соседей, сбежавшихся на этот вой, словно на гудок тонущего корабля.

Доктору Куэвасу достаточно было бросить взгляд на тело Розы, чтобы понять, что не лихорадка стала причиной смерти. Он осмотрел все углы, прошел на кухню, провел пальцами по кастрюлям, развязал мешки с мукой и с сахаром, коробки с сухофруктами, все переворошил и оставил на своем пути беспорядок как после урагана. Он перевернул вверх дном ящики в спальне Розы, опросил одного за другим всю прислугу и обвинил Нянюшку, выведя ее из себя. Наконец расследование привело его к графину с водкой, который он реквизировал, не глядя. Никому об этом не сообщив, он унес бутылку в свою лабораторию. Три часа спустя он вернулся с выражением ужаса на некогда румяном лице, которое так и не исчезло в эти ужасные дни. Он направился к Северо, взял его за руку и отвел в сторону.

— В этой водке было достаточно яда, чтобы убить быка, — сказал он, задыхаясь. — Но чтобы быть уверенным, что именно это убило девочку, я должен сделать вскрытие.

— Вы хотите сказать, что станете резать ее? — простонал Северо.

— Не всю. Голову я не трону, только желудочно-кишечный тракт, — объяснил доктор Куэвас.

Северо ужасно страдал. К этому часу Нивея обессилела от слез, но услышав, что ее дочь собираются отвезти в морг, обрела свою обычную энергию. И успокоилась лишь тогда, когда услышала клятву, что из дома Розу отвезут прямо на католическое кладбище. Она согласилась принять успокоительное и проспала подряд двадцать часов.

Под вечер Северо дал необходимые распоряжения. Отправил детей спать и отпустил прислугу пораньше. Кларе, которая находилась под сильным впечатлением от случившегося, позволил провести эту ночь в комнате другой сестры. Когда везде погасли огни и дом погрузился в сон, приехал помощник доктора Куэваса, тощий и близорукий молодой человек, заикавшийся при попытке заговорить. Они помогли Северо перенести тело Розы на кухню и осторожно положили его на мраморную столешницу, где Нянюшка обычно месила хлеб и рубила зелень. Несмотря на свой твердый характер, Северо не выдержал, когда с дочери сняли ночную сорочку и она предстала перед ними в ослепляющей наготе сирены. В этот момент он вышел, качаясь, пьяный от горя, и рухнул в гостиной, плача как младенец. Доктор Куэвас, который видел рождение Розы и знал ее как свои пять пальцев, вздрогнул, увидев девушку без одеяния. А молодой человек, помощник доктора, в свою очередь, задохнулся от этого видения и в последующие годы всякий раз обмирал, когда вспоминал обнаженную Розу с длинными волосами, зеленым каскадом ниспадающими до полу.

Пока они занимались своим ужасным делом, Нянюшка, устав от слез и молитв, почувствовала, что происходит нечто странное, встала, накинула шаль и собралась обойти дом. Она увидела на кухне свет, но дверь и ставни окон были закрыты. Она прошла тихими и холодными коридорами по трем корпусам дома и оказалась в гостиной. В полуоткрытую дверь увидела хозяина, который, опустив голову, шагал из угла в угол. Огонь в камине погас. Нянюшка вошла.