— А он… — шаманка вытерла рукавом выступивший пот. — Другой воин. Из тех, чьи души бродят у самых корней древа и не могут пока уйти в нижний мир. Три дня мы звали душу этого воина назад. Но вернулась не та. Чужая.

— Но он человек? — уточнил Ойгон. — Не дух? Разве так бывает?

— Бывает, — кивнула шаманка. — Было, давно. — Она пошевелила угли. — Есть песня про Той-Мергена, где очнулся он сразу на четырёх углах света и видел мир наш от корня и до вершины. И видел он души воинов, не окончивших битвы. Стояли они у корней и ждали, чтобы Той-Мерген позвал их вернуться и биться снова. Вот я и позвала душу воина, битва которого ещё не окончена.

— И что теперь делать? — нахмурился старший брат и вбросил меч в ножны.

Он поверил.

— Сильного шамана искать, чтобы поменял души местами, — сказала шаманка. — Я старая, не смогу уже спуститься так глубоко.

Ойгон — он всё-таки был смелым парнем, я видел, как кривилось его лицо — подошёл ко мне и сдёрнул одеяло.

Я с удивлением увидел ногу, что совершенно подходила к голосу.

Мальчишке с такой ногой было не больше двенадцати-тринадцати лет. Этакий подросток, но не заматеревший ещё, а едва начинающий борзеть.

Ойгона, однако, занимали совсем не мои детские ноги. Он взялся разматывать тканевую повязку на груди.

Майа тоже приблизилась. Это она ухаживала за моими ранами и перевязывала их.

— На рёбрах — следы от когтей, — сказал Ойгон, убрав пропитанную маслом ткань. — Но это не барс, а дракон или очень крупный медведь. А рана, что на левой груди — нанесена мечом. И тот, кто нанёс удар — метил в сердце. Лезвие ровно вошло между рёбер. Так почему же ты жив?

Старший брат уставился на меня с подозрением.

Я молчал — мне было плохо видно, что там за раны. Косился, силился разглядеть — но боль и полутьма не давали.

Шаманка тихонечко засмеялась, и Ойгон обернулся.

— Ты что, не видал тех, у кого сердце справа? — спросила она.

Ойгон помотал головой.

— Вот и тот, кто бил мечом — не видал, — сказала шаманка, поднимаясь с земляного пола. — Это был сильный колдун. Он хотел не просто убить, а выгнать душу из тела. Воин остался жив, но потерял себя. Даже чёрный шаман не станет делать такого зла.

— Значит, этот воин точно сражался на нашей стороне! — сделал вывод Ойгон. — Только в войске терия Вердена есть колдуны, способные вырвать душу. Но верхний бог не дал свершиться несправедливости, и тело приняло душу другого воина. Раны заживут, и он отомстит.

— Месть — дело дурное, — не согласился Темир. — Мог ли верхний бог…

— Если колдун сумел вырвать душу, так ли дурна будет месть? — Ойгон повернулся к шаманке.

Та кивнула:

— Если верхний бог даст этому воину сил излечиться от ран — он станет орудием не мести, а неба.

— Но сначала в наш аил придут найманы терия Вердена, — покачал головой Ойгон. — Они увидят на его груди рану от меча. И убьют его!

— Так помоги? — Шаманка сняла с пояса и протянула старшему брату «медвежью лапу».

Кожа с передней лапы медведя была тщательно выделана так, что надевалась на руку, словно перчатка. А вместо когтей торчали пять огромных медвежьих клыков.

Глава 5

Хозяин гор

Воины терия Вердена появились три дня спустя. Утром, когда Майа убежала надоить для меня молока. Целой бандой свалились в деревню с неба.

Дверь в аил была открыта, чтобы внутрь шёл свет. Через неё я немного видел и то, что происходило на улице. И не мог не заметить незваных гостей. Да они и не скрывались.

Те, кого отправили в другой мир мои названые братья-барсы, были пешими воинами. И ранг у них в оттоне был самый низкий. И вот теперь злые духи принесли волчьих всадников.

Оттоном — это мне рассказала Майа — здесь называли не всю армию, а что-то вроде полка или бригады.

В нём имелись разные рода войск. Пехота, колдуны-огнеметатели, летучие отряды на крылатых волках. Элитой оттона, да и всей армии тоже, были всадники на драконах. Один из них и командовал.

Оттоном, что напал на долину Эрлу, командовал Кориус, чью землю когда-то вот так же завоевали драконы терия Вердена, главы Скального края.

С тех пор сам Кориус и его соплеменники честно служили терию Вердену. У них, захваченных в плен и порабощённых, просто не осталось ничего, кроме доблести умереть за нового хозяина.

Терий — что-то вроде наместника. Был у захватчиков ещё и верховный правитель. Но я пока не очень разобрался во всём этом.

Майа плохо понимала в воинском деле и ещё хуже — в политике. А больше мне и поговорить было не с кем. Ойгон и Темир — отправились к огненному перевалу, а шаманка заглядывала на пару минут, просто посмотреть, не помер ли я.

Старший брат успел объяснить мне, что первый раз к нам забрели мародёры. Они торопились обшарить окрестности и отнять всё ценное у местных жителей, не дожидаясь приказов военачальника Кориуса. Иначе награбленное пришлось бы сдавать «в общий котёл».

Вряд ли их сразу хватились, ведь мародёрят воины часто. Но три дня было критическим сроком. И сегодня нас посетили уже по приказу. Налетели на крылатых волках, чтобы нагнать жути.

По крикам с улицы я понимал: волчьи воины ищут пропавший отряд. Сейчас они сгоняли жителей на деревенскую площадь. Как бы не перебили.

Ойгон и его боевые товарищи понимали: убитых будут искать. Им бы выждать, не трогать мародёров. Но удержаться воины красной кости — так это здесь называлось — не сумели.

Что с них взять? Горячие, молодые парни.

По совету шаманки они отволокли трупы пехотинцев к ущелью, бросили их так, словно там и было сражение.

Но с крылатыми всадниками могли прибыть колдуны, а их так просто не обмануть.

Я лежал и слушал, как визжат женщины, пряча детей. Мужчин в деревне не осталось, кроме совсем седых стариков.

Все, кто помоложе — женщины, подростки — ушли в горы. Переждать, отсидеться, пока воины терия Вердена натешатся и насытят свою природу.

Но стариков не бросишь и с собой не