Итянь до этого не замечал. За банками почти спрятались маленькие часы – блестящий стеклянный циферблат в деревянном корпусе с вырезанными орхидеями.

– Ма, неужели тебе теперь часы нужны? Мы всегда думали, у тебя в голове собственные часы.

Мать обычно определяла время по солнцу.

– Они мне нужны, чтобы знать, когда твоего звонка ждать.

Ну разумеется, телефонный узел – единственное место, где время, в отличие от всей прочей деревни, не является понятием растяжимым и относительным. Итянь звонил каждое воскресенье ровно в восемь, то есть в четыре часа вечера предыдущего дня по Америке. Наверное, кто-то из соседских детей нарисовал матери схему – на каких цифрах должны быть часовая и минутная стрелки. Цифры относились к тем немногим письменным символам, которые она понимала.

– Я их купила на те деньги, что ты прислал.

Мать поставила блюда с рисом и тушеной курицей на стол, но Итяню пришла в голову другая мысль:

– Давай снаружи поедим?

Он взял палочки, положил в миску рис и курицу, прижал миску к груди и тремя пальцами другой руки подхватил тарелку с маринованными овощами. Мать последовала за ним. Они вышли во двор. Итянь смахнул снег с камней у порога и сел. Отовсюду ползли ароматы еды: жители деревни готовились обедать. Сколько же раз он вместе с Ишоу обедал здесь вот так, глазея на возвращающихся с поля мужчин с закинутыми на плечо мотыгами и здороваясь с ними. Вскоре и соседи выйдут и тоже усядутся у дома обедать. Будут болтать, но и молчать подолгу, вот как сейчас они с матерью, потому что в такие минуты еда – превыше всего. И это тоже своего рода проявление близости.

Глава 3

Октябрь 1977

Итянь сидел на старой деревянной табуретке под навесом и смотрел, как умирает дедушка. Мальчик несколько месяцев подряд приходил сюда и, устроившись посреди ржавой рухляди и мешков с высушенным зерном, читал книги и прислушивался к дедулиному слабому дыханию. В самом начале болезни они еще беседовали, но месяцы шли, и Итянь больше не мог не замечать ухмылки смерти. Спустя много лет в забытом углу университетской библиотеки он отыскал в медицинском словаре небольшую статью, посвященную раку печени, там последние дедушкины дни уместились в короткие абзацы, однако в детстве происходящее казалось таинством. Они столько раз вызывали знахаря, что дом пропах горькими целебными травами, и тем не менее дедушкины глаза все равно пожелтели, словно пропитанные солнечным светом, а кожа высохла и посерела.

Каждые несколько минут Итянь поднимался и растирал накрытые стеганым одеялом холодные ноги деда. Прежде эти ноги мальчик порой задевал во сне – когда они с дедом спали рядом на узкой деревянной койке, ложе это они делили семнадцать лет. Ишоу спал на тюфяке возле маминой кровати, чтобы защитить мать, если к ним влезет злоумышленник. По ночам все четверо дышали по-разному, будто исполняя одновременно четыре разные песни. Затем дедушка заболел, его переместили под навес, и в комнате осталось лишь три голоса. Дедушка уже много месяцев не рассказывал Итяню никаких историй, поэтому теперь, лежа ночью в одиночестве на койке, Итянь думал, что его собственное тело утратило самую важную свою оболочку.

* * *

Первую историю Итянь услышал летней ночью, в шестилетнем возрасте, в тот же год, когда мать обрезала ему младенческую косичку. Влажный воздух не давал уснуть, мальчик несколько часов подряд ерзал рядом с дедушкой в кровати, и уже далеко за полночь, чтобы внук не елозил, дед сжал его ноги шершавой ладонью.

– Я тебе рассказывал про первого Желтого императора? – спросил дед.

Итянь стукнул ногой о бамбуковую подстилку.

– Для нашего народа эта история самая важная, и тебе тоже надо ее знать! – И дед пустился рассказывать: – Желтый император родился на вершине Холма долголетия, в самом его высоком месте, куда всегда попадает молния. Он был сыном фермера, из обычной семьи. Жили тогда в их краях шесть удивительных тварей, изводивших их народ… – Но вскоре дедушка сказал: – Я уже очень старый и быстро устаю. Дальше расскажу завтра.

Итянь не заметил, сколько прошло времени. Поглощенный рассказом, он не двигался, боялся отвлечься и упустить что-то из дедушкиного рассказа. Он напрочь забыл о кусачих комарах, о прилипших к потному лбу волосах, о том, что горячий воздух, похоже, навсегда таким и останется. Но он так и не заснул и жаждал услышать продолжение. Мальчик словно наяву видел Желтого императора, который придумал, как победить хитрых тварей. Итяню не терпелось узнать, что случилось дальше и увенчалась ли затея императора успехом.

– Пожалуйста, расскажи! – взмолился он.

– Если ты сейчас заснешь, завтра я расскажу тебе все до конца.

Следующим вечером Итянь припомнил деду его обещание. Дедушка продолжил рассказ: Желтый император научил людей строить убежища и одомашнивать скотину, отчего народ стал процветать.

– А дальше что было? Еще случилось что-нибудь страшное?

– Завтра узнаешь. – Дедушка зевнул и перевернулся на бок.

Про Желтого императора дедушка рассказывал восемь дней, а затем последовала новая история – про его преемника, Юя Великого. Спустя месяц они добрались до династии Хань. И таким вот образом за триста шестьдесят пять вечеров они преодолели четыреста семьдесят лет истории.

Дедушка продолжал рассказывать, пока не поведал внуку все двадцать четыре “Династийные истории”, охватывающие события пятисотлетнего периода. Дедушка знал их наизусть – заучил на всякий случай. Полагаться на записанные на бумаге слова ненадежно, говорил дед. Книги легко уничтожить. Порой военные, иногда японцы, но чаще наши же, китайцы, решаются на предательство, совершают набег на деревню и забирают всех мужчин. Поля они не трогают, а вот книги сваливают в кучи и сжигают. Даже эти безграмотные невежды понимают, насколько сильна власть слов. На протяжении столетий истории и рассказы сжигались, затем люди придумывали и записывали новые, а потом и их предавали огню. Память – единственное место, где словам ничего не угрожает. Дедушка хотел передать истории Итяню, чтобы они продолжали жить в памяти другого человека. Подобно разлитой по чашкам воде, рассказы сохранятся для будущих поколений.

Закончив рассказывать про историю страны, дедушка принялся за собственную историю. Восемь столетий назад его далекие предки впервые пришли на эти земли. Они брели по дорогам иссушенной провинции Хэнань и добрались до дельты реки Янцзы, где земля под их ногами была черная и влажная. В те времена люди протаптывали собственные дороги и в мире хватало неизведанных мест. Предки все шли и шли, пока вместо зарослей папоротника вокруг не загорелись цветы беламканды. И тогда торопливо, поднимая пыль, они спустились с холма в