Пруденс заморгала от неожиданной похвалы. Она не могла припомнить, чтобы кто-нибудь сказал ей доброе слово. Дядя Освальд с воодушевлением кивнул.

– Ты добрая, славная девушка, Пруденс Мерридью, и – черт побери! – ты получишь свой шанс! Может быть, тебе недостает ослепительного вида твоих сестер, но я уверен, что мы найдем тебе отличную партию. Есть множество здравомыслящих мужчин, которые ценят в жене не только красоту. Мы найдем тебе мужа, милая, не беспокойся! Ты не потратишь свою жизнь, хлопоча вокруг чужих людей и приглядывая за эгоистичными стариками.

– Но она у... – начала Чарити и умолкла под пристальным взглядом Пруденс.

– Все хорошо, дядя Освальд, – заверила Пруденс. – Пожалуйста, не беспокойтесь обо мне. Я очень довольна своей жизнью. Я рада стать компаньонкой своим сестрам и выходить вместе с ними. Это будет так весело.

Дядя Освальд с жалостью улыбнулся ей:

– Милая, благородная девочка. Тебе недостает красоты, но у тебя поистине прекрасная душа.

Пруденс стиснула зубы и заставила себя улыбнуться. Следующая его фраза стерла улыбку с ее лица.

– Сначала я вывезу тебя одну, без сестер. Если свет будет хлопать глазами, ошеломленный стайкой красавиц, у тебя не останется ни одного шанса. – Дядя решительно кивнул и с удовольствием занялся яичницей. – А когда ты будешь надежно устроена, мы позволим этим бриллиантам ослепить мир.

Сэр Освальд лучезарно улыбнулся внучатым племянницам, и не успела Пруденс придумать что-нибудь, чтобы заставить его переменить намерения, как подали карету, и они отправились за покупками.

Теперь, спустя неделю, проведенную в Лондоне, стало совершенно очевидно, что дядюшка не собирается отступать от своих намерений. Он не намерен представить свету Чарити, Фейт и Хоуп, пока Пруденс не выйдет замуж! И никакие просьбы Пруденс не могли сдвинуть его с этой позиции.

– Простите, – безнадежным тоном сказала Пруденс собравшимся вечером в гостиной сестрам, – хотя дядя Освальд очень добрый и великодушный, на свой лад он такой же упрямый и невосприимчивый к доводам, как дедушка!

– Ты должна рассказать ему о Филиппе, – заявила Хоуп. – Это единственный выход. Как только он узнает, что ты уже помолвлена, он не станет держать нас взаперти.

– Я не могу рассказать ему о Филиппе, – устало объяснила Пруденс. – Я обещала Филиппу, что никому ничего не скажу, пока он мне не разрешит, а ты знаешь, что я никогда не нарушаю своих обещаний.

– А можно нам рассказать дяде Освальду о Филиппе? – спросила Фейт.

Пруденс закусила губы.

– Я бы не стала рисковать. Он может не подчиниться дедушке в мелочах, таких как балы и танцы, но брак – совсем другое дело. Кроме того, он, наверное, решит, что Филипп неподходящая партия – младший сын из ничем не примечательной семьи, без состояния! – Она вздохнула. – И поскольку Оттербери живут рядом с Дерем-Кортом, он может связаться с дедушкой... – Она покачала головой. – Тогда мы все окажемся в катастрофическом положении. К тому же за то, что дядя Освальд приютил нас, дедушка оставит его без гроша – вы же помните, как он постоянно возмущался поведением брата.

– А мне нравится поведение дяди Освальда! – воскликнула Хоуп, кружась в новом платье.

Чарити кивнула.

– Будем надеяться, что он не отправит дедушке счета за мантильи. Тогда он сразу поймет, в чем дело. Но, Пруденс, милая, кажется, дядя Освальд очень романтичен. Неужели он не порадуется, что ты уже нашла себе мужа?

Пруденс состроила гримаску.

– Да, но дядя к тому же амбициозен и немного сноб. Вспомните, как он упоминал герцогов, которых вы, бриллианты, должны ослепить! Так что, не говоря уж о моем обещании, вы разве забыли, что Филипп работает в дедушкиной Восточной торговой компании и что дядя Освальд тоже с ней связан? Вы действительно считаете, что он придет в восхищение от новости, что один из его работников, без гроша в кармане, к тому же постоянно живущий в Индии, больше четырех лет назад тайно обручился с его старшей внучатой племянницей? Я так не думаю!

Сестры угрюмо вздохнули.

– Но это еще не все! Филипп потеряет работу и будет не в состоянии содержать жену, я буду опозорена, и нас всех отправят обратно к дедушке.

– Ну уж нет! Дядя Освальд не такой жадный и противный, как дедушка, – начала Хоуп. – Он определенно...

– Нет, Хоуп, – покачав головой, перебила ее Пруденс. – Прости, но риск слишком велик. Дядя Освальд чудесный человек, но не следует ждать, что он станет заботиться о нашем благополучии больше, чем о своем собственном. Ты знаешь, чего стоило убедить доктора Гибсона, хотя он видел следы побоев! Но я вам обещаю, что что-нибудь придумаю. И скоро.

– Ты всегда даешь обещания, – фыркнула Хоуп.

– И всегда их выполняю, – спокойно ответила Пруденс.

– Ты не возражаешь, если я поговорю с дядюшкой? Потому что я скорее умру, чем вернусь в Дерем-Корт, – пылко заявила Хоуп.

– Конечно, нет, милая Хоуп. Если ты сохранишь мою тайну, я буду рада, что ты попытаешься. – Пруденс комично округлила глаза. – Чем больше я уговариваю дядю вывести вас в свет, тем больше он твердит мне о моем благородстве.

– Нет! Я уже один раз сказал и не намерен терять время на повторение! – решительно заявил дядя Освальд умоляюще глядевшим на него юным прелестницам.

– Но нам разрешили остаться в Лондоне только на один сезон, – возразила Хоуп. – Дедушка ни за что не позволит нам остаться дольше. Он дал нам только несколько недель, чтобы найти мужей. А Пруденсуже почти...

– Ей уже почти двадцать один год, – завершила фразу Фейт.

– И в таком возрасте уже довольно трудно найти мужа, даже с ее прекрасной душой, – торопливо добавила Хоуп, заметив пристальный взгляд Пруденс. – И если нам придется долго ждать, мы тоже останемся ни с чем.

– Чепуха! – бросил дядя Освальд, оторвавшись от газеты. – Таких красавиц, как вы, расхватают сразу же, стоит вам появиться в свете. Не будьте эгоистками. Дайте сестре найти свое счастье.

– Но если мы будем выезжать все вместе...

– Нет! До тех пор, пока ваша сестра не найдет себе жениха, этому не бывать. Наша Пруденс славная девушка, и однажды найдется мужчина, который полюбит ее с первого взгляда, но только если вас рядом не будет, иначе вы его ослепите.

– А меня не волнует, что Пруденс не найдет себе мужа, – подала голосок маленькая Грейс. – Я тоже сомневаюсь, что выйду замуж. Я буду печальной и одинокой старой девой, обманутой единственной любовью, как тетя Гермиона. Я буду разводить кошек и жить воспоминаниями.

– Ты выйдешь замуж, детка, – фыркнул дядя Освальд. – Чтобы я этой чепухи больше не слышал. Подумать только – разводить кошек! Гермиона всегда была странной особой.

Возникло молчание. Сестры обдумывали мрачное будущее.