Глубокая ложбинка между ее грудей так и манила его к себе. Со стоном прижавшись к ее губам, он запустил руку под пиджак и накрыл рукой одну полную, упругую грудь.

Наверное, он слишком сильно ее сжал, так как Рина вдруг подалась назад, и, почувствовав ее колебания, Никос неохотно убрал руку, сожалея, что ему отказали в удовольствии поласкать ставший твердым сосок.

«Но может, это и к лучшему?» — мелькнула у него мысль. Эта морская колдунья заставляла его забыть обо всем на свете, кроме всепоглощающего желания обладать ее роскошным телом. Которое, как он неожиданно понял, вдруг напряглось. Призвав на помощь всю силу воли, Никос оторвался от ее губ и посмотрел ей в лицо, стараясь восстановить дыхание.

— Это безумие, — хрипло выдохнул он. — Нам нужно остановиться — в этой ситуации это самое благоразумное. Но я не хочу… Поэтому выбор за тобой, Рина. Ты можешь или положить этому конец, или остаться со мной и выпить шампанского при луне.

«Согласиться или отказаться?» — думала Китти, пытаясь унять сердцебиение и жадно хватая ртом воздух. С другой стороны, ведь Никос предложил ей только выпить шампанского…

Еще ни один мужчина не предлагал ей выпить с ним шампанского при луне. Еще никто не целовал ее так, как Никос. Еще никому не удавалось возбудить страсть, которая жила в ней все это время…

После обязанностей и требований протокола, которые надлежало соблюдать принцессе, Никос был для нее словно глоток свежего воздуха. Она чувствовала исходящую от него опасность, но он заставил ее почувствовать себя желанной! И это тоже происходило с ней впервые.

Китти сглотнула и, сделав над собой усилие, встретилась взглядом с Никосом, чувствуя при этом себя так, словно ей предстояло спрыгнуть со скалы.

— Я люблю шампанское, — смущенно прошептала она, замирая от собственной смелости.

Но Никос почему-то молчал. Прошло несколько томительных секунд, и Китти уже с упавшим сердцем подумала, что он передумал. Однако улыбка, медленно поднявшая уголки его губ, снова заставила ее сердце взволнованно забиться.

— Ну, тогда идем, — сказал он и протянул ей руку.

Их пальцы переплелись, и даже такое ничего не значащее прикосновение стало для Китти маленьким открытием. Никогда за свою двадцатишестилетнюю жизнь она не ходила по пляжу с мужчиной, взявшись за руки.

В пещере стоял китайский фонарик, который, должно быть, принес с собой Никос. Исходивший от него неяркий свет подчеркивал скульптурную красоту его лица. Взгляд Китти задержался на чувственном изгибе его губ, и ее охватил трепет. Она несколько секунд помедлила рядом с опустившимся на песок Никосом. Ее хваленый здравый смысл говорил ей, что ей надо уйти — прямо сейчас! — пока не стало слишком поздно, но ее ноги словно вросли в песок, поэтому, когда Никос похлопал по песку рядом с собой, она тут же опустилась рядом. Никос протянул ей бутылку шампанского:

— На-ка вот, выпей, а то ты вся дрожишь. Жалко, что это не бренди, но шампанское все же лучше, чем ничего.

Он вытянулся на песке в полный рост, и Китти, как завороженная смотрела на раскинувшееся рядом с ней поджарое, мускулистое тело. Воротник его белой шелковой рубашки был расстегнут, и в вырезе виднелась загорелая кожа с темными волосками, которые, как заметила Китти, также покрывали его руки. «Настоящий мужчина в полном расцвете сил и здоровья», — восторженно и в то же время смущенно подумала Китти, принимая бутылку из его рук.

— Наверное, не совсем правильно пить шампанское из бутылки, — пробормотала она. — Это декадентство.

— Декадентство? — Низкий сочный смех Никоса эхом отразился от стен пещеры. — С тобой не соскучишься, Рина. Значит, ты не видишь ничего особенного в том, чтобы поплавать голой под луной, а затем рассуждать, как какая-нибудь гувернантка из Викторианской эпохи. Или тебе напомнить, что под моим пиджаком на тебе ничего нет?

Никос уже и забыл, когда в последний раз видел, чтобы женщина краснела. Женщины, с которыми он встречался, были так же искусны в любовной игре, как он сам. Они давно разучились краснеть, если вообще когда-то умели это делать. Никос почувствовал какое-то странное беспокойство. «Эту Рину не так-то просто понять, — думал он, следя за тем, как она делает глоток шампанского, — она то страстно отвечает на поцелуи, а в следующую минуту робеет, как девственница».

Девственница… Именно это пришло ему в голову, когда Никос поцеловал ее в первый раз. Но затем она вернула ему поцелуй с таким неистовством, что он тут же об этом забыл. Нет, морская колдунья…

— Скажи мне, Рина, почему ты решила стать официанткой? — поинтересовался он.

Китти была застигнута врасплох.

— Ну, мне нужно работать, — промямлила она. — Как и большинству людей, мне надо на что-то жить, а специального образования у меня нет.

Китти тут же пришли на ум годы учебы и интересная работа в музее Аристо, — правда, отнимающая у нее кучу времени, — и она попробовала представить себе, на что была бы похожа ее жизнь, не будь у нее возможности получить блестящее образование и если бы ей действительно пришлось, к примеру, работать официанткой. У нее были смутные представления о реальной жизни, вне золотой клетки, в которой она жила, и Китти с трудом представляла себя бедной. Первое и пока единственное представление об этом у нее сложилось, когда она работала добровольцем в больнице здесь же, на острове. Но длилось это недолго. Отец этого не одобрил — главным образом, как говорил он, из соображений ее безопасности — и запретил ей туда ходить.

— Ты живешь на острове?

Этот вопрос уже полегче. Китти кивнула:

— Я родилась здесь и не хочу никуда уезжать. Аристо — самое прекрасное место на земле.

— Ты так много путешествовала? — со смешком спросил Никос. — Неужели официанткам на Аристо так хорошо платят?

— Э-э, нет, конечно, — с заминкой ответила Китти. Не могла же она сказать ему, что целый год путешествовала по Европе, побывав в Париже, Риме, Венеции, Флоренции, Лондоне, а последние полгода проучилась в престижной школе в Швейцарии. Будучи принцессой, она получала приглашения в лучшие дома Европы, побывала во многих известных галереях, музеях изобразительного искусства, увидела самые прославленные мировые достопримечательности. Но, где бы она ни была, ничто не могло сравниться для нее с родным островом. — Аристо мой дом, и я никуда не собираюсь отсюда уезжать, — твердо закончила она.

«Завидный патриотизм, — подумал Никос. — Интересно, что держит ее здесь: люди или сам остров?»

— Ты живешь с семьей? — полюбопытствовал он.

Сейчас можно было бы сообщить ему, что вообще-то она принадлежит к королевской семье, но кто знает, как на это отреагирует Никос. К тому же после того, как он узнает правду, вряд ли они смогут общаться так же непосредственно, почти по-дружески. «В любом случае, — убедила себя Китти, — не сказать всей правды еще не значит солгать».

— Да. Я живу с матерью, сестрой и братьями… — В этом списке не хватало одного человека, по которому Китти скучала до сих пор. — Отец умер несколько месяцев назад, — чуть дрогнувшим голосом добавила она.