— Присаживайтесь, — Ротмант указал на одно из кресел перед ним, резко обрывая возможность Реи изучить свой кабинет.

Она покорно опустилась, поведя плечами от холода, и мягкий ровный свет огня окрасил ее кожу в золотистый цвет, который у Роланда ассоциировался с гербом короля. Артефактор помрачнел, откидываясь на спинку кожаного кресла, и, чтобы сдержать злость, сосредоточился на том, зачем он позволил девчонке переступить порог его обители.

— Прежде чем мы начнем, я должен задать вам несколько вопросов, — Ротмант достал из ящика в столе толстую тетрадь и принялся в ней что-то записывать черной перьевой ручкой.

— Конечно, сир, — Рея настроилась на плодотворную работу.

— Вы переносили болезни, которые впоследствии приводили к магическим осложнениям? — не отрываясь от записей, спросил Роланд.

— Нет, сир, — вспоминая редкие случаи простуды, ответила девушка.

— Врожденные патологии?

— Нет, сир.

— Применяли темномагические заклинания?

— Нет, никогда.

— Половые контакты? — хлесткий вопрос совершенно ровным тоном.

— Не было, сир, — спокойно ответила девчонка, но легкий румянец покрыл ее щеки.

— Подобные случаи в роду уже случались? — Ротмант невозмутимо продолжил наступление.

— Нет, сир, — уверенно отрицая вопрос, сказала Рея, но, вспомнив про мать, замешкалась и решила ничего не скрывать. — Вернее, я не знаю.

Ротмант отложил орудие письма, поднимая голову, и вопросительно изогнул бровь. Девчонка уже не куталась в свой свитер и в расслабленной позе удобно сидела в кресле, сложив руки на коленях.

— Мне было десять, когда умерла мама. Болезнь не смогли определить, — как можно сдержаннее произнесла Рея, чтобы не выдать дрожащий голос.

Ротмант, пробежавшись взглядом по строкам в тетради, задумался, стоит ли связывать внезапную смерть представителя рода с магическими отклонениями девчонки, и пришел к выводу, что на данном этапе исследования гибель матери от неизвестной болезни — это единственная зацепка.

— Что вы помните о ней? Какие симптомы предшествовали болезни? Как она проявлялась? — уверенность Роланда в том, что лекари из больницы святого Саймона не делали банальных записей о пациенте, крепла с каждой секундой, иначе девчонке давно оказали бы помощь.

— У нее были голубые глаза, и… — Рея улыбнулась, вспоминая картины прошлого, но чем глубже она в него погружалась, тем сильнее отражался ужас на ее лице. Она напряженно всматривалась в угольные глаза, отыскивая в подсознании заветные крупицы, которые бы прояснили ситуацию и пролили свет на ее собственную проблему, но даже сам образ матери заволокла кромешная тьма. — Я ничего не помню.

Роланд резко поднялся, сбрасывая тяжелый кожаный плащ и оставаясь в черной рубахе и брюках, и схватил несколько пустых подготовленных пробирок со стола. Дело становилось запутаннее и туманнее, и внезапная потеря воспоминаний у девчонки подсказывала ему, что с ними мастерски поработал опытный маг. Она выглядела потерянной и уязвимой, но Ротмант гордо игнорировал ее эмоции и безжалостно ругал за неумение пользоваться защитой от телекинеза на последнем курсе обучения. Он приблизился к ней, положив большие пальцы на виски, и рывком поднял ее лицо, заставляя посмотреть ему в глаза. Рея порядком опешила, но осталась на месте, ощущая знакомое чувство страха в груди от присутствия преподавателя артефакторики.

— Советую вам не сопротивляться, иначе будет больнее, — приказал Роланд, и Рея не сразу поняла, что он хочет с ней сделать.

Она почувствовала легкий толчок в сознании, а затем еще один более настойчивый, и впустила Ротманта в мысли, позволяя искать в них все необходимые ответы. Артефактор с помощью телекинеза тонко и аккуратно смотрел сменяющиеся образы, где несколько раз мелькал он сам, но акцентировал внимание на смерти матери. Разобрать что-то из оставшихся обрывков воспоминаний не удалось, и тогда Ротмант переместился в день, когда Рея стала жертвой глупой тренировки однокурсников. Несносные дети метали друг в друга заклинания, называя беспорядочное использование магии стихий поединком, и втянули в придуманную авантюру Уайт. Продержалась девчонка дольше всех, умело отражая атаки, но в последний момент получила удар в спину, когда закрыла собой первокурсника, после чего и начались ее проблемы.

Ротмант хотел прервать погружение в чужие мысли, но образы вновь сменились, и что-то в разворачивающейся сцене зацепило его, не позволяя задуматься о том, что он вмешивается в слишком личное и сокровенное.

Мебель в темной комнате без света покрывали белые ткани, скрывая роскошные золотые узоры на дорогом дереве и подобранное со вкусом убранство интерьера. Рея сидела на широком подоконнике, свесив одну ногу, и безразлично смотрела в окно, наблюдая за хлопьями снега и тяжелым серым небом. Черные брюки, водолазка и пальто до колен нараспашку того же цвета сливались с тьмой в комнате, и на фоне контраста бледная кожа на лице и руках девушки казалась прозрачной и неестественной.

В дверь постучали, а после в комнату вошел мужчина средних лет во фраке с проседью в каштановых волосах и теплыми медовыми глазами. Он кашлянул, привлекая к себе внимание, и, дождавшись реакции девчонки, проговорил:

— Ты снова здесь.

Рея усмехнулась, поглаживая в руках игрушечного потрепанного котенка матери, и, с сожалением покачав головой, спрыгнула с подоконника, беззвучно приземляясь ботинками на мягкий ковер. Она устремила взгляд на полоску света, падавшую из большого зала и мягко окутавшую фигуру мужчины во фраке, и щемящая тупая боль заныла где-то под сердцем.

— Как и каждый Новый год без нее, отец, — с грустью ответила она, оставаясь скрытой в темноте.

— Норты уже ожидают нас на балу, Рея, а ты еще не переоделась.

— Я не пойду.

— Там будет Эбби и твой преподаватель артефакторики.

— Ты думаешь, он достойно оценит мои навыки в создании артефактов за то, что я неплохо вальсирую?

Мужчина тяжело вздохнул, нервно проводя рукой по уложенным в небрежную прическу волосам. Чувство вины не давало покоя и висело над душой, словно грозовое облако.

— Тебе пора двигаться дальше, Рея. Ты же видишь, что скорбь съедает тебя. Это ни к чему хорошему не приведет, — он шагнул вперед в темноту, пытаясь преодолеть расстояние между ними.

— Я задыхаюсь в этом доме. Задыхаюсь от одиночества, от боли и воспоминаний, когда мы были семьей. Настоящей семьей, — она повторила движение отца, отчаянно запуская ладони в собранные в низкий хвост волосы.