белым хлебом. Маленький кусок масла плавал в сером месиве каши, хотя запах от блюда шел аппетитный. Взяв немного еды в рот, девушка прислушалась к ощущениям. Оказалось вкусно, и желудок ворчливо дал о себе знать. В итоге она и не заметила, как тарелка опустела.

Забрав грязную посуду, служанка поставила на стол чайник с непонятным взваром и две небольшие плошки. В одной из них было малиновое варенье, а в другой мед.

Когда, наконец, покончили с обедом, Катерина вышла из-за стола и вернулась к телеге. Захар помогал продукты складывать в амбар, а Настя указывала, что куда положить.

— Вы поели? — подойдя ближе, поинтересовалась баронесса.

— Да, барышня. Петька тоже сейчас выйдет.

Ребенок действительно скоро выбежал из дома. Он дал кусок хлеба Рыжику и погладил того по голове. Несмотря на грязную шерсть, пес выглядел красавцем: золотисто-коричневого цвета, с черной мордочкой, белым пятном-сердечком на груди и белыми носочками на передних лапах.

— Захар, а щенка покормили?

— Да, барышня. Все остатки еды идут ему, — улыбнулся мужчина, вытирая тыльной стороной ладони пот со лба.

Через десять минут он вывел недавно купленную лошадь из конюшни, куда ее отправляли покормить, и запряг в коляску.

— Петька, залезай на облучок. Справишься?

— Конечно, дядька Захар! Не впервой.

Ребенок шустро залез на место извозчика и взялся за вожжи.

— Давай за мной, — скомандовал Захар и, сев в телегу, выехал в заранее открытые ворота. Петька последовал за ним.

Спустившись с холма, на котором находилась усадьба, они завернули в лесополосу. Вскоре деревья закончились, и открылся потрясающий вид на озеро, виднеющийся вдалеке лес и ветхую деревеньку.

Дома селения напоминали землянки: невысокие, не более двух метров стены были сложены из бревен и местами замазаны глиной, крыши покрыты соломой, а чтобы зайти в дверь, требовалось согнуться, иначе ударишься головой о косяк.

Заприметив телегу, народ высыпал на улицу.

При виде полуголых страшно худых крестьян у Кати навернулись на глаза слезы, и такая злость взяла на бывшую хозяйку тела, что девушка дала себе зарок — вытащить людей из бедноты.

Крестьяне молча глядели на прибывших, остановившихся возле дома, чуть большего, чем у остальных.

— Дед Василий! — крикнул Захар.

Дверь избушки открылась, и оттуда вышел сгорбленный седой старик, с бородой до пояса и мутными от старости глазами. Увидев Катерину, он поклонился, за ним тут же повторили все деревенские.

— Мы продукты привезли на первое время. И барышня сама решила узнать, что еще вам требуется, — пояснил Захар.

Народ выдохнул с облегчением, а Катерина с удивлением посмотрела на деда Василия. Правильно поняв ее взгляд, он ответил:

— Боялись, барышня, что прибыли вы с плохими новостями и собираетесь продавать нас.

— Никого продать я не позволю. Да, придется трудно, но наступает весна, надеюсь, справимся, и следующую зиму встретим подготовленными, — слегка дрожащим голосом ответила девушка и повернулась к людям. — Я поговорю сейчас с вашим старостой, мы решим с ним, чего и сколько вам надо. После он раздаст продукты.

Народ молча стал расходиться.

— Если не побрезгуете, прошу в дом, — усмехнулся дед Василий.

«А он не так прост», — подумала Катя, входя следом за Захаром.

В избе, на вид около тридцати квадратных метров, вместо дверей висели тканевые занавески, отделяя кухню от спальной части, а пол был земляной, поэтому обувь здесь не снимали. Посередине комнаты находился очаг, обложенный камнем. По случаю теплой погоды угли в нем лишь тлели. Недалеко от очага стояли большой стол и пара длинных скамеек. Освещение давали два маленьких оконца, затянутых бычьим пузырем, и отверстие наверху, куда уходил дым от очага.

— Располагайтесь, барышня, — пригласил Захар, а сам завел разговор со старостой. Катерина молчала и внимательно слушала.

Договорились, что оставшиеся в деревне Озерное люди переедут в Подлесье, где проживал дед Василий. Вместе легче переносить невзгоды.

На следующий день планировалось ехать за овцами. Хотели успеть купить до их весенней стрижки. Кроме того, часть полей, насколько хватит рабочей силы, собирались засеять, остальные же отвести под пастбища и сенокос.

Когда Катя с Захаром вышли из дома старосты, солнце уже клонилось к закату. Девушка отметила недалеко стоящий большой стол, где шла раздача продуктов жителям деревни.

Рассевшись по повозкам, они пустились в обратный путь. Когда выехали из лесочка, перед их глазами во всей красе, сверкая большими окнами в лучах заходящего солнца, появилась усадьба.

Господский дом представлял собой двухэтажное строение. Вход отмечался портиком — крытой передней частью здания — и колоннадой. По бокам располагались флигели — для гостей с одной стороны и для слуг с другой. На фронтоне* помещался замысловатый вензель «Щ», первая буква фамилии баронов Щербиных.

При виде этой красоты сердце Катерины Львовны защемило. И она безоговорочно приняла усадьбу как родной дом.

*фронтон — так называют часть фасада здания, портика или колоннады, которая находится между карнизом и чердаком. Например, на треугольном фронтоне Большого театра изображен императорский герб с двуглавым орлом.

Глава 6

Через щелочку задернутых штор проникли лучи весеннего солнца и играючи пробежались по лицу девушки. Весело щебетали птицы — самые приятные для сердца звуки, приносящие покой и негу.

Катя с удовольствием потянулась. Она услышала возню во дворе, потому поторопилась соскочить с постели. Опустила ноги на пол, и в этот момент в спальню тихо зашла Клавдия.

— Ой, барышня, я думала, вы еще спите! Сейчас, голубушка наша, принесу теплой водички умыться и велю подать завтрак.

Катя успела только сходить на ночной горшок, когда служанка вернулась с тазиком в одной руке и кувшином в другой.

Быстро умывшись и одевшись в чистое платье, баронесса спустилась к завтраку. На столе стояла та же каша, приправленная маленьким кусочком масла.

В дом зашел Захар, а за ним в дверь просунулась вихрастая голова Петьки. Вечером Катя не видела помощника: он поехал возвращать лошадь с телегой родственнику, прихватив с собой серебряную монету.

— Мы готовы ехать, барышня.

— Вы поели? — поинтересовалась девушка, допивая чай.

Его вкус напомнил ей детство в деревне у бабушки. Бабушка Маша любила делать травяные сборы из иван-чая, душицы и листьев смородины, частенько добавляя и сушеные ягоды — клубнику, малину или вишню.

— Да, барышня, не извольте беспокоиться.

Баронесса вышла во двор вслед за помощником. Здесь уже ждал дед Василий вместе с двумя молодыми мужчинами, сильно похожими друг на друга.

— Барышня, — поклонился староста,