С тех пор зайцы летом серые, а зимой белые.

Зима и лето

Бурятская сказка

Жил как-то хан, а прислуживали ему его приближённые — ноёны. Одна только забота и была у них — собрать с народа побольше налогов да податей. Всё остальное время возлежали ноёны на мягких шкурах, ели сладко, развлекались да богатели. Оттого были они толстыми и неповоротливыми. А надо сказать, в те далёкие времена считалось, что чем богаче человек, тем он мудрее, чем тучнее конь — тем выносливей. Вот и старались ханские прислужники побольше поесть да поменьше поработать, а богатством прирастали.

И вот как-то дошёл до хана слух, что, дескать, живёт далеко в степи пастух. Пастух-то самый обычный, а вот о дочке его молва по всей округе идёт. Будто бы девица так умна, что любые загадки, как орешки, щёлкает. Но главное — удавалось ей каждый раз ноёна ханского обхитрить. Как ни едет ноён подати очередные взять с бедняков, возвращается ни с чем. Уж так ему голову заморочит находчивая девчонка, что тот обо всём на свете забудет.

Потерял с тех пор хан покой, сон и аппетит. Целыми днями сидит в своих покоях, думу думает, гадает, что есть такого в дочери козопаса, что удаётся ей раз за разом обхитрить лучших его людей. Неужели она умнее его самых умных ноёнов?

Решил хан выяснить, так ли умна пастухова дочка, и послал к ней лучшего своего слугу, самого богатого, а потому слывшего умнейшим из всех, после самого хана, конечно. Раздулся от гордости ханский избранник.

— Можешь на меня положиться, всесильный хан. Нет умных среди бедняков, и эта девица окажется не смышлёнее остальных. Всё я про неё выясню и доложу подробно.

Отправился ноён в путь на своём тучном коне. Долго ехал он по степи и наконец остановил коня перед юртой пастуха. Выглядела юрта ветхой и убогой. Даже столбика не оказалось поблизости, чтобы привязать коня. Постоял посланец, озадаченный, головой повертел и позвал:

— Есть кто живой? Я ноён нашего высочайшего правителя, приехал подати собрать да на ханских подданных посмотреть.

Выглянула из юрты худенькая девочка, по всему дочка пастуха, заблестела любопытными глазками. Как будто совсем строгого ноёна не испугалась.

— Живые-то есть, да взять нечего. Хочешь — войди и проверь.

— А и проверю, — отвечает ханский слуга. — Только укажи, где коня привязать.

Улыбнулась девчонка хитро:

— Коли хочешь коня привязать, так и привяжи. Хочешь — за лето, а хочешь — за зиму.

Рассмеялся ноён над глупой девицей, которая сама не понимает, что несёт, развернулся и немедленно отправился в обратный путь, скорее доложить хану, что умных людей среди бедняков нет.

Тот год в степи выдался особенно жарким. Солнце палило нещадно, и укрытия от него не было на многие километры. Тучный конь ноёна быстро выбился из сил, встал посреди дороги, как будто корни пустил. И несмотря на свои богатства не смог ноён сдвинуть его с места, пришлось дальше пешком идти.

Предстал перед правителем, запылённый, покрасневший и потный, докладывает, как всё было.

— Даже самая умная из твоего народа, и та глупа, как пробка. Видано ли, привязать коня за лето да за зиму? Да там даже колышка в землю вбито не было!

— А что ещё ты видел поблизости? — спрашивает хан.

— Да там кроме старых саней да худой телеги и не было ничего.

Нахмурился хан, чернее тучи стал.

— Глупец! Телега и сани — и есть лето и зима. Горе мне! Последняя из бедняков на моей земле умнее моего лучшего ноёна!

С тех пор, если нужен был хану совет мудрого человека, посылал он не за богатыми ноёнами, а за дочерью пастуха, что превзошла умом всех его слуг.

А в народе перестали верить, что богатый человек умён, а тучный конь хорош.

Соломенная шляпа

Японская сказка

Жил как-то в маленькой деревушке старик с женой. Зарабатывали они плетением больших соломенных шляп. Всем нужны такие шляпы: они и от дождя защитят, и от снега, и от палящего солнца. На жизнь вырученных денег хватало, хотя излишков в их хозяйстве не водилось.

Одна из зим выдалась особенно снежной. Незадолго до Нового года выглянули старики как-то утром на улицу, а там сугробы лежат по пояс. Вся солома под снегом, не из чего плести изделия на продажу. Закручинились муж с женой, ведь в закромах у них всего-то и осталось, что горстка риса.

Сварила старуха последние зёрна, собрала на стол, старика позвала. Только сели, а из угла хижины выбежал крохотный мышонок. Сел у стола, глазками-бусинками смотрит опасливо, а не убегает.

— Эх, старуха, мышонок-то никак еды просит. Что ж мы за хозяева с тобой, коли у нас даже мыши голодают?

С этими словами разделил старик последний рис на три части: по одной себе да жене, а одну в уголок положил, для мышиного семейства. Спать старики легли полуголодными, зато мыши наелись до отвала.

А поутру нашли хозяева под дверью большую кучу соломы. Славно потрудились ночью мыши в благодарность за доброту. Обрадовались старики: будет у них на праздничном столе еда. Взялись дружно за работу, из всей соломы сплели пять прекрасных шляп. Когда последняя была готова, собрался старик и отправился в город на ярмарку.

Предпраздничный город был полон людей. Нагруженные покупками, спешили они домой, к тёплым очагам, к новогоднему столу. Вот уж стемнело, опустели улицы, начался снегопад, а старик так ни одной шляпы и не продал. Делать нечего, отправился бедняга домой ни с чем.

Уставший и голодный, брёл он по полю, всё думал, как сказать старухе, что не будет у них в этом году праздничного угощения. Даже рисовой лепёшки не будет.

Видит, стоят у дороги статуи Дзидзо-сама, покровители простых людей и путников. На головах у статуй наросли сугробы снега, кое-где свисают сосульки.

— Бедные, — запричитал старик, — совсем замёрзли.

С этими словами смёл он снег со статуй и надел на них непроданные головные уборы. А поскольку статуй было шесть, а соломенных шляп всего пять, снял он и свою собственную.

— Нет у меня ни яблок, ни ватрушек