не поверю. Я скорее умру прямо тут, нежели позволю тебе вешать мне лапшу на уши и дальше. Я не такой уж старый и не настолько глуп.

–Сколько мне повторять тебе, что я не хочу ни убивать тебя, ни грабить тебя, ни как-либо ещё вредить тебе. А насчёт вчерашнего я не могу тебе сказать. Пока что. Если хочешь узнать ответ, то дай мне время объяснить тебе, и ты всё узнаешь.

–Боюсь, моё время – это единственное, что может закончится сейчас. Причём внезапно.

–Не беспокойся, оно не закончится. Никогда не закончится. Ты знаешь, ты тоже очень интересный человек. Может даже интереснее всех остальных, кого я встречал. Мне очень приятно твоё окружение и общение с тобой. Я не хочу его прекращать, особенно по такой нелепой причине.

После они ещё около часа разговаривали о жизни, вспоминая ситуации из прошлого. Их общение снова как-то естественно перешло на лёгкую, ничем не обременённую беседу обо всём. Их никто никуда не гнал и не навязывал свои убеждения. Они просто сидели на берегу у моря и ни о чём не переживали.

–Ты знаешь, мне давно не было так легко. С того момента, когда я встретился с тобой и ты помог мне, я почувствовал, что будто бы нашёл родную душу. Кажется, что за всю свою жизнь я не встречал такого как ты.

–Наверное, я не могу ничего сделать, кроме как повторить то, что ты сказал. Ты пришёл в мою жизнь из ниоткуда и скрасил моё одинокое пребывание в этой глуши. Я рад, что встретил тебя, несмотря на твои странности. Всё же я хочу верить, что ты хороший человек.

–Я знаю, что ты посчитаешь это глупым, но я хочу сделать наше с тобой совместное фото. Прямо тут, на фоне моря. Каждый раз, когда мне будет тяжело, я буду вспоминать этот день и снова радоваться в жизни. Надеюсь, что ты не против.

–Не знаю. Наверное нет. Не против. Давай сделаем.

Они оба встали и повернулись спиной к просторам бескрайнего норвежского моря и гор. Томас нажал на часы на правом запястье и из них высветилась небольшая голограмма, на которой были видны двое мужчин и бескрайний зимний вид за ними. Томас немного поводил руками по голограмме, то увеличивая, то уменьшая изображение. Он ещё хотел наложить пару фильтров и подкорректировать цветокоррекцию, как он всегда и делал, но на этот раз не стал, решив запечатлеть этот момент таким, какой он был, а он был очень хорош и без всяких исправлений.

Томас нажал на маленький кружок на голограмме, и экран менее, чем на секунду окрасился полностью в белый цвет, после чего в памяти телефона да и тех двоих остался снимок, на котором были видны тридцатилетний бородатый и улыбающийся мужчина и стоявший рядом немного скромный, слегка ухмыляющийся, но смотрящий прямо в камеру старик, а сзади мирно стояли горы и спало море, освещаемое тусклым, но приветливым солнцем.

Марк и Томас вернулись домой. Старик уже пригласил своего товарища домой, но молодой человек отказал:

–Извини, у меня сегодня ещё есть дела. Кстати, сегодня организовывается встреча известных современных авторов разных книг и их читателей. Сегодня будет много людей, и тебя тоже пригласили. Твоя работа была оценена самим Богданом Макаровым, и он очень хочет с тобой встретиться сегодня. Он говорит, что ты сделал историю.

–Я? Нет, это преувеличение. Конечно, это серьёзный труд, но он меркнет на фоне титанов науки, что гораздо величественнее меня. А ты, кстати, как вообще узнал об этом?

–Да об этом все знают. Ты произвел фурор, старина, хочешь верь, хочешь нет. Это сухой факт. Как минимум для них. Ну и для меня тоже на самом деле. А встреча назначена в семь вечера в особняке господина Макарова. Я заеду за тобой в шесть. Я тебе посигналю.

–Что же, тогда до вечера, спасибо что подбросишь.

–Ну меня тоже пригласили. – Томас улыбнулся и закрыл дверь.

Время близилось к шести. Марк уже стоял у выхода, одетый в джентельменский коричневый пиджак в чёрную клеточку. Его брюки были в абсолютно такой же расцветке. Чёрные лоферы, блестящие под люстрой дома, указывали на образованность и интеллигентность их носителя. Под пиджаком былая инистая рубашка с чёрной бабочкой, а на седой и причёсанной голове сидела благородная кепка восьмиклинка того же цвета, что пиджак и брюки. Марк не забыл и про свои утончённые очки оправы, с чёрным металлом и прямоугольными линзами. Люди, которые носили очки, носили именно те, которые помимо того, что автоматически подстраивались под любое зрение человека, также подключались к телефонным часам и могли показать погоду, написать сообщение, отослать файлы и даже записать видео или сделать фото. Однако одна крупная хакерская группировка взломала операционную систему очков, и с этой помощью можно было уже идентифицировать человека в Цифровой Единой Системе Данных (ЦЕСД), отследить его по камерам, взломать банковские счета и многое другое. Правда тех хакеров вскоре нашел Особый Карательный Отряд (ОКО) правительства США, и их публично казнили на площади Тайм-Сквер. После того случая, несмотря на все убеждения от ЦЕСДа насчёт полной цифровой безопасности граждан и огромную маркетинговую кампанию по всей планете, люди только через продолжительное время, и то с опаской, снова начали носить очки. Но Марк сегодня взял обыкновенные стеклянные очки. И не потому, что он боялся кибер-атаки, а потому что они были какими-то естественными, будто родными, которых не затронул техно прогресс, стремительно двигающий человечество в совершенно новое Будущее Время, что шло после Новейшего.

Он выглядел более чем достойно. Спокойный, мудрый, изредка ворчливый и обременённый душевными ранами, но светлый человек, который не дал себе утонуть в бездонном густом болоте страданий и безнадёги.

С улицы раздался гудок машины. Марк надел коричневое пальто и вышел из дома, добрёл до машины, которая стояла на большой освещённой безжалостными огнями дороге напротив его дома, и сел в неё. Томас сидел на водительском сидении слева от Марка, держась за руль и улыбаясь своему другу.

–Ну что, поехали?

–Поехали.

Сначала они ехали молча, но Томас, как и утром, снова нарушил тягостное молчание:

–Хорошо сегодня посидели.

–Ага.

–Слушай, я на самом деле не особо про это говорил, но мне кажется, что со мной происходит что-то очень страшное.

–С чего бы так? У тебя же всё есть. Ты не страшен снаружи и не пуст внутри, да даже если было бы так, стоит ли этого боятся?