Товарищ старший лейтенант! Наркотики!

Усатый напрягся, расслабленность как рукой сняло. Я непонимающе захлопал ресницами, переводя взгляд с одного лица на другое. Рьяный Михалев хотел поскорее меня закрыть и получить премию, что обезвредил опасного преступника.

— Еще скажи, что это не твое. — Михалев указал на пакет с травой.

Горло будто сжала чья-то рука, стало трудно дышать. Вот и все, Саня, приплыли. Но откуда там трава, кто подбросил? Пока сознание оцепенело, Капустин, который просто хотел выяснить, что в пакете, потянулся к нему, говоря:

— Да кто ж в таких пакетах запрещенную-то траву возит! Тут же целое состояние. Дилеры по маленьким кулькам расфасовывают, да по коробкам спичечным. Хотя…

Он раскрыл клеенчатый пакетик, понюхал содержимое, шевеля усами. На его лице появилось недоумение. Все остальные милиционеры отвлеклись от камер и с интересом уставились на нас, замерли в предвкушении. Страж порядка сунул в пакет палец и попробовал траву, замер, приялушиваясь к ощущениям. Я тоже замер, и сердце мое замерло, и ретивый боец пообещал быть паинькой.

Наконец усатый хмыкнул.

— Ха! Это укроп сушеный.

Мои ноги ослабели.

— Позвольте присесть. — Я нащупал свободный стул и опустился на него, вытирая со лба выступивший пот.

— Ты, никак, удивлен? — прищурился старший лейтенант Капустин.

— Еще бы. Жизнь перед глазами промелькнула. Это ведь реально не мой пакет! Черт знает, как он там оказался.

— Ясно как, — с неким разочарованием проговорил молодой. — Кто-то пошутил.

— Ты, Александр, лучше подумай, кто тебе подкинуть такое мог, — посоветовал Капустин. — Потому что сегодня это шуточки, а завтра…

Пока он взял паузу, я думал. Список подозреваемых сократился ровно до двух лиц: Жеки и Игната, которые вели себя на удивление спокойно. И ведь у них хватит денег и подлости подбросить что-то посерьезнее. Да и если не посерьезнее… Например, слабительное в компот подсыпать перед каким-нибудь матчем. И нужно что-то с этим делать, как-то разбираться.

Капустин тем временем достал мои бутсы, подержал в руке, вытащил футболку и замер, глядя на логотип клуба.

—Ух ты! Динамовец что ли?

— Ага. За московское «Динамо» играть приехал. Возвращаюсь с первой тренировки, на днях едем на сборы.

Молодой Михалев растерянно захлопал глазами и обратился ко мне:

— За «Динамо», правда? Так ты, выходит, нашеский?

— Вашенский, только пока не оформлен, — через силу улыбнулся я. — Позвоните в клуб, Максим Романович подтвердит.

Усатый Капустин заулыбался:

— Костенко? Ну раз так… — Почесал усы. — Да уж, хорошие игроки нам не помешают! А то четырнадцатое место — стыд и срам… Вот только вместо хороших, смотрю, набирают совсем какой-то балласт! — Он глянул на меня неодобрительно. — А нормальных отпускают! Вон, Федьку Смолова переманили минчане, сволочи!

— Помнишь, летом бомжам болотным продули? — снова обернулся дежурный справа. — Когда такое было? Этот «Зенит» ленинградский все в хвост и в гриву, даже «Кайрат» их шесть-ноль унизил, а мы? А мы им дома влетели! А теперь еще хуже все будет, помяни мое слово!

Часы показали восемнадцать ноль-ноль. Ну все, хана мне. Лиза уже, наверное, достает из сумочки гильотину. Или звонит деду, чтобы тот уничтожил карьеру одного отдельно взятого индивидуума с фамилией Нерушимый.

— Можно мне идти? — Я сделал жалобное лицо. — Я к девушке опаздываю, мужики! Уже опоздал!

— Не положено! — отчеканил молодой.

Однако его старший товарищ все же сжалился, вернул мне паспорт, а ретивому коллеге, скривившись, сказал:

— Товарищ Михалев, уймитесь. — Видно было, что этот молодец достал всех своей активностью. — Излишнее рвение хорошо сами знаете когда. На бабе! А здесь тоньше нужно, деликатнее, с людьми как-никак дело имеем! Видно же — хороший парень. А бежал он, потому что опаздывал к девушке. Можете идти, товарищ Нерушимый, только вот здесь автограф свой поставьте. Авансом. С такой фамилией вам прямая дорога в сборную назло буржуйским комментаторам, пусть языки ломают, а-ха-ха!

— И мне! — оторвался от просмотра дежурный, тоже начав смеяться.

— А укроп сушеный нужен? — подал голос четвертый милиционер. — Если нет — жене заберу!

Я размашисто расписался в одном распахнутом блокноте, во втором, пожал протянутые руки и рванул прочь, закинув сумку через плечо.

— Удачи, Саша! — донеслось в спину.

— «Динамо» — чемпион! — прокричал я на ходу, на миг задержавшись перед стеклом наблюдательного пункта.

Вполне человечные менты, понимающие. Уверен, что и без динамовской формы они бы меня отпустили. Позже, но — отпустили бы.

Вот же угораздило, думал я, перепрыгивая ступеньки эскалатора, движущегося вверх. Жарко, душно. Взмок, как конь. А сейчас уже 18:05. Еще и бабка с баулами дорогу перекрыла, быстрее не проскочишь! Твою мать, как некрасиво! Вся надежда, что Лиза тоже опоздает.

На аллею славы я прибежал в 18:15, с букетом из пятнадцати белых роз на коротких стеблях, купленным в переходе. Огляделся, но не обнаружил следов Лизы. Психанула и ушла? Похоже на то. Или просто наказывает меня, спряталась где-то и наблюдает. Что ж, подождем.

Я глянул в телефон, надеясь, что сообщения нет, но оно там было!

Ровно в 18:00 Лиза написала: «Ты где?»

«На месте. Жду», — запоздало ответил я.

Значит, все-таки она тут была и ушла. Я сжал кулаки, запрокинул голову и выругался. Принялся оглядываться, силясь рассмотреть ее среди прохожих.

Парк просматривался насквозь. Сквозь стволы я разглядывал Охотный ряд, совсем не такой, как был в моей реальности. Здесь Александровский сад от Охотного ряда отделял заполненный водой искусственный овраг. Там, где в моей реальности стояли кони, было небольшое озерцо с перекинутым через него кованым мостиком и какой-то статуей.

Вот же я олух! И время дополнительное оставил, и все равно опоздал. Не надо было жрать после тренировки. Эх, Саня, прожрал ты свое счастье! Ясно, что Лиза — не первоочередная цель, но все равно обидно — остался без секса. Не искать же, как Погосян, бл…дей!

Мысль, при первом обдумывании неприятная для такого брезгливого человека, как я, вдруг показалась нормальной. А чего нет-то? Я парень теперь обеспеченный, денег полно, не женат, даже девушки, похоже, своей нет, так чего я сомневаюсь? Трахаться хотелось до скрежета зубовного, аж пар из ушей шел! Сам удивляюсь, как штаны не запачкал — наверное, из-за холода собачьего, все-таки продрог я реально.

Простоял я так десять минут, волнуясь, что цветы замерзнут и поникнут, потом решил погреться в подземном торговом центре, если он, конечно,