Суть этой теоремы сводится к следующему: если тысячи обезьян будут произвольно колотить по клавишам тысяч пишущих машинок неопределенно долгое время, то в конце концов они обязательно напишут «Гамлета».

Мысль Бореля наводит меня на мысль (потому что я и сам так нередко думал), что жизнь — это набор случайностей, что-то вроде колоды карт, которую тасует воображаемый крупье — некоторые называют его Господом Богом — и выкладывает одну за другой на протяжении нашей жизни. Кстати, недавно я узнал одну потрясающую вещь: тасуя карточную колоду в пятьдесят две карты, получаешь единственный в своем роде порядок, который, вероятнее всего, еще ни разу не встречался в истории человечества! Колода в пятьдесят две карты может лечь 8,06 × 1067 способами, то есть количество этих способов выражается числом из шестидесяти восьми цифр.

А создатель обезьяньей теоремы мог бы выбрать в качестве результата не обязательно Шекспира. Точно так же обезьяны могли бы написать и Библию, хоть это и звучит кощунственно, или любую другую книгу, или еще какую-нибудь литературную продукцию. Однако по причине, известной лишь ему самому, математик выбрал «Гамлета» — ту самую книгу, что сейчас меня захватила. Это что, какой-то знак? Знамение? Без изъяна? «Без изъяна — обезьяна» — вроде даже рифмуется…

Люди, кладущие жизнь на пустые теории вроде этой, на которые всем остальным наплевать, — моя страсть. Сна уже ни в одном глазу, и я несколько часов, несколько Лион-Валанс, глотаю все, что человек придумал по поводу теоремы о бесконечных обезьянах.

На сайте под названием «Имитатор шекспировской обезьяны» я прочитал, что один человек в 2003 году проделал эксперимент, имитируя мартышек, стучащих по клавишам пишущих машинок как им заблагорассудится. В том же 2003-м году американские студенты поставили эксперимент с настоящими обезьянами — горными макаками с острова Сулавеси. Им на целый месяц в их клетке предоставили в полное и свободное пользование компьютерную клавиатуру. И выяснилось, что за этот месяц обезьяны заполнили только пять страниц и почти исключительно буквой «Ш». («Шекспир»? А может, «шимпанзе»?) Еще приматы долбили клавиатуру камнями, мочились на нее и какали. Далековато от шекспировского романтизма!

Я закрываю глаза и начинаю вслепую стучать по клавиатуре. Через пять минут, расквасив все пальцы, прекращаю опыт, решив, что это и скучно, и небезопасно.

С нетерпением открываю глаза и вижу результат — он сияет во мраке спальни подобно тысяче звезд: