class="p1">— Нормально, — Андрей пожал плечами. — У меня всё в порядке.

— Может, проблемы какие есть? Ты не молчи. Я ведь не последний в городе человек.

Они приблизились к машине, Юрий открыл заднюю дверцу, жестом приглашая Андрея садиться.

— Вперёд! — распорядился Юрий, когда они устроились на заднем сиденье.

Двигатель бесшумно заработал, машина качнулась и плавно покатилась. Заголосил Вилли Токарев из мощных динамиков. Андрей усмехнулся — вкусы у братвы почти не изменились. Как и 20 лет назад, Вилли Токарев упивался своими фальшивыми чувствами:

Моя любовь, запомни, в этом мире

Никто меня с тобою не помирит.

С тобой мы можем только сами, только сами —

Найти Луну под голубыми небесами…

Трудно было представить себе большую безвкусицу и бессмыслицу. Андрей глянул сбоку на друга детства. Тот чувствовал себя совершенно в духе, музыка ему очень нравилась. Он подкурил сигарету от копеечной зажигалки, затянулся с наслаждением.

— Тебе не предлагаю, — молвил задумчиво, — знаю, что не куришь. Ты же спортсмен! Правильно делаешь, уважаю!

— Ты многое знаешь обо мне, — сказал Андрей. — А я о тебе ничего не знаю. Слышал, что ты борьбой занимался. Был чемпионом области.

— Да, было дело, — поморщился Юрий. — Занимался классикой, выступал по юниорам. Вырупаев меня тренировал, олимпийский чемпион. Слыхал о таком?

— Ну как же! Кто же не знает олимпийского чемпиона. Замечательный человек. Я тоже у него прозанимался пару лет.

— Вот-вот, — крякнул Юрий. — Этот замечательный человек выгнал меня из секции.

— Это почему же?

— Я во время соревнований две руки сломал, в один день.

— Чьи?

— Ну не свои же. Два открытых перелома учинил на зональных соревнованиях. Меня бояться стали. В финале я за одиннадцать секунд «кэ-мэ-эса» на лопатки положил. Шутка ли! А ведь мне всего семнадцать было. Первый разряд у меня был тогда. А тут этот парень, ему уже двадцать лет, он по мужикам выступал, тянул на мастера.

— Так радоваться надо, если ты в семнадцать лет одолел мастера спорта. Тайсон ещё похлеще начинал!

— Да знаю я про Тайсона. Только тренер мне сказал, что ему не нужны костоломы.

— Так ты, может, не по правилам боролся?

Юрий с удивлением посмотрел на него.

— Как же не по правилам? Там всё очень просто — схватил — и ломай соперника к едреней фене. Только подножки нельзя делать, и удары запрещены — это само собой. Чего тут непонятного? Всё очень просто… Не в правилах дело! Понимаешь, я когда на ковер выходил, в меня такая злость вселялась, что я готов был разорвать любого. Даже не слышал, что мне рефери кричал в самое ухо. Приходилось меня стаскивать с соперника. А тот тоже орёт благим матом. Один тренер в суд на меня хотел подать, да передумал потом. Да и какой суд? Ведь это же соревнования! Я ж не виноват, что у меня силы на десятерых? Вот и отставили меня от борьбы. До сих пор жалко.

Андрей оценивающе глянул на бычью шею друга, на покатые плечи, за которыми угадывалась железная мощь, вспомнил давний эпизод с третьеклассником — и совершенно поверил рассказу. И тому, что выгнали из секции — тоже поверил. Всё же классическая борьба — это не панкратион, и даже не бокс, где всякое может быть и где чемпионы даже откусывают уши у своих соперников.

Андрей усмехнулся своим мыслям, спросил раздумчиво:

— А боксом ты не пробовал заниматься?

— Зачем ещё? Если понадобится, я и без бокса любому так в рыло заеду, что потом никакая больница не примет.

— А я вот карате увлекся.

— Слыхал. Молодец! Только я думаю, что со мной тебе всё равно не справиться. Я и в детстве поздоровее тебя был. Помнишь, поди?

— Помню, — легко согласился Андрей. — Таких как ты друзей у меня больше не было. Жалел я сильно, что ты тогда уехал. Долго про тебя вспоминал.

Андрей вздохнул, а Юрий сделал глубокую затяжку и рассеянно глянул в окно.

— Так ты не сказал, чем теперь занимаешься, — спросил Андрей.

— А занимаюсь я тем, что навожу в городе порядок. Нету у нас порядка ни в чём. Противно глядеть. Пидоры кругом. Пидоры и жлобы. — Он повернул голову и улыбнулся одними губами: — К тебе это, понятное дело, не относится.

Андрей пропустил последнее замечание мимо ушей. Брови его сдвинулись.

— Я что-то не понял, о каком порядке ты говоришь?

— О человеческом!.. Во! — мы уже приехали. Вылазь! Посидим, как люди, поговорим за жизнь.

Андрей выбрался из уютного салона, ступил пару шагов и невольно остановился. Они оказались на крутом берегу реки. За рекой убегала вдаль бескрайняя снежная равнина. Справа и слева её замыкали невысокие горы. А где-то там, за горизонтом, лежал в своём каменном ложе Байкал. А за спиной у них, вдоль берега, выстроились как по снурку одинаковые коттеджи из красного кирпича. Все двухэтажные, с башенками и балкончиками; видно, что дорогие и ухоженные. По периметру их опоясывала глухая кирпичная ограда.

— Вот мое логово! — не без гордости обвел рукой Юрий строения. — Нравится?

— Нравится.

— Пойдем, что ли?

— Пошли. Только ненадолго.

— Ты что, домой торопишься? Можно подумать, тебя там кто-то ждёт. Не торопись, Андрюха! На тот свет мы всегда успеем!

— Ты это о чем? — Андрей остановился.

— Да пошли уже, нечего тут на ветру стоять. Продует еще. Вы, спортсмены, больше всего боитесь простудиться. Уж я-то знаю, как дунет ветерок — всё, сливай воду. Сам такой был. Пошли-пошли!

И, не давая вставить слова, препроводил Андрея в дом.

Дом был шикарный, но какой-то холодный и словно нежилой. Не чувствовалось в нём уюта, душевности, хотя жарко грели батареи, всё сверкало чистотой, ниши заполняла роскошная мебель чёрного дерева, а на втором этаже ярко пылал камин. Но от всего этого веяло холодом. Однако Андрей не стал ничего говорить хозяину. Не его дом, нечего и хаить.

На втором этаже был накрыт большой круглый стол из плотного тёмного стекла. По обеим сторонам стояли глубокие удобные кресла, в каждый из которых можно было поместить небольших размеров бегемота. Андрей глянул сверху на закуски и зажмурился. Салаты мясные и рыбные, курица варёная, индейка печёная, свежие помидоры, огурцы, зелень какая-то в лохани, шпроты, сыры, колбасы… всего не перечесть. Водка стояла в квадратных бутылках, коньяк армянский пятизвездочный, шампанское, ликеры, «кока-кола». Прислуживали две девицы — молодые, пышнотелые, обе в коротких юбочках. Хозяин с ними не церемонился. Точнее, вовсе их не замечал. Отдавал приказания словно в пустоту, но всё исполнялось незамедлительно. Чувствовался железный порядок — тот, что основан