Андрей не стал отнекиваться и выпил рюмку коньяка, к которому питал слабость. Водка, вино, шампанское — ничто его не привлекало. Но коньяк, если он настоящий — тут уж трудно было устоять. Да и зачем отказываться? Иногда и полезно бывает — в умеренных дозах. А после коньяка так хорошо идёт на закуску буженина с молодой петрушкой, с чёрными оливками, с луком, с огурцом, с сочными мясистыми помидорами и ещё бог знает с чем. В какой-то момент вкусовые ощущения притупились, и Андрей ел всё подряд, не чувствуя никакой разницы.

Всё было отлично, но Андрей хотел разобраться — какой такой порядок поддерживает его друг в городе.

— Так ты чё, не понял, что ли? — искренне удивился Юрий, когда Андрей задал наводящий вопрос. — В законе я, понимаешь? Свердловский район — моя территория. Я тут смотрящий.

— Так ты что, сидел?

— С чего ты взял? Я что, похож на человека, которого можно вот так вот взять и засадить за решётку?

Андрей усмехнулся.

— Насколько я знаю, вор в законе обязан побывать на зоне. А иначе он как бы не настоящий.

Юрий поставил фужер на стол, отодвинул его пальцем.

— Это теперь не обязательно. Времена меняются. Главное, чтобы человек был с понятием.

— А ты с понятием?

— А ты что, сомневаешься? — Юрий сверкнул глазами, и сразу стало ясно, что он не любит двусмысленностей. Лицо стало жёстким, на скулах обозначились желваки. Это был уже не тот Юрка Змановский, которого когда-то знал Андрей. Перед ним был настоящий мужик — сильный, бесстрашный и беспощадный.

— Да я просто так спросил, — ответил Андрей и потянулся за бутылкой с кока-колой. — Так значит, ты неплохо живешь?

— Не жалуюсь.

— И всё хорошо у тебя?

— Хорошо. Чего не скажешь о тебе.

— А что ты про меня знаешь?

— Да знаю кое-что! Даже такое, о чем ты не подозреваешь.

— О чем это я не подозреваю?

— Охота на тебя ведётся. Хороших людей ты обидел. Вот что.

— Эти люди ведут себя как свиньи.

— Не тебе их судить. У них свои законы.

— Закон для всех один. Не трогай ближнего, тогда и тебя не тронут.

— Некоторых надо тронуть.

— Это ты про меня? — Андрей с улыбкой посмотрел на друга.

— Нет. Ты случайно в это дело встрял. Я слишком поздно узнал. Уже ничего нельзя было сделать. Да это и не моя территория. Ты ведь у танка засветился. Всё, что я могу для тебя сделать — это сегодняшний вечер. И ещё дам тебе совет. Немедленно уезжай из города. Я тебе уже ксиву сделал. Считай, что это подарок от меня. Последний. Больше уж не увидимся.

— Почему не увидимся? Только встретились после стольких лет. Юрка, ты меня пугаешь.

Друг детства шумно вздохнул.

— Я сейчас против шерсти иду. Если братва об этом узнает, а она обязательно узнает, мне придется объясняться. Я тогда скажу, что ты друг детства и я не мог поступить иначе. Один раз меня простят. Но на большее я не рассчитываю. И ты тоже не рассчитывай. Всё очень серьезно. Ты ведь мертвяков заделал. Это тебе не игрушки. Такое не прощается никому. И мне бы не простили тоже.

— Ну что ж, спасибо. Только напрасно ты обеспокоился. Я не собираюсь никуда уезжать из Иркутска.

Юрий переменился в лице.

— Андрюха! Да ты с ума сошёл! Обдумай всё хорошенько. Веришь ли, не было у меня после тебя настоящего друга — ни одного! Казалось бы, что за ерунда — пару лет всего мы с тобой дружили, да и были-то мы сопляками. А на всю жизнь я тебя запомнил. Как жаль, что я тогда уехал. Сейчас бы вместе дела проворачивали. Нас бы ни одна сволочь не тронула!

Андрей усомнился в такой приятной перспективе, но спорить не стал. Лишь слабо кивнул и произнёс сдержанно:

— Ничего, всё у нас впереди.

— Ничего у нас впереди нет! — возразил Юрий. — Наши дороги разошлись. Сегодня мы встретились для того, чтобы ты знал, что у тебя есть друг, и друг хочет тебя спасти, несмотря ни на что.

— Спасибо. Я это запомню.

— Ты подожди благодарить. Ты ведь самого главного не знаешь.

— А что — главное?

Юрий посмотрел на часы, Андрей машинально повторил его жест. Часы показывали половину одиннадцатого.

— Главное, что ты всё ещё жив, — торжественно объявил Юрий.

Андрей вопросительно смотрел на него.

— Ты всё ещё не понял? — Юрий наклонился к нему. — Твою квартиру взорвали только что!

Андрей замер от неожиданности.

— Не понял.

— Если бы я тебя сегодня не перехватил, тебя бы уже не было в живых. И значит, что?

— Что?

— Значит, я тебе жизнь спас! И за это надо выпить.

Андрей медленно поднялся.

— Ты хочешь сказать, что мою квартиру взорвали, пока мы тут с тобой сидели?

— Ну да, взорвали. А ты думаешь, что если бы ты там был, что-нибудь изменилось бы?

— Но почему ты мне сразу об этом не сказал? — воскликнул Андрей.

— Я не мог, не имел права. Да и ни к чему это. Чёрт с ней, с квартирой. Главное, что ты остался жив. Давай выпьем еще по одной. Может, водочки?

Андрей молча стоял. Голова кружилась — то ли от коньяка, то ли от помидоров. А может, от всего сразу.

Юрий наполнил рюмки.

— Пей! За собственное воскрешение!

Андрей опустил голову.

— Я пойду.

— Да ты совсем ошалел! Куда ты ночью пойдёшь? Автобусы здесь не ходят. Утром я тебя сам отвезу, куда скажешь. Да и нельзя тебе туда сейчас. Они ведь думают, что ты погиб! Бери паспорт и сматывайся. Денег я тебе дам на первое время. Десять штук хватит? Ведь это же и хорошо, что так всё вышло. Говорю тебе, я случайно узнал, в последний момент. Ты теперь умер для них. Сматывай удочки и живи в свое удовольствие. Москва, Питер, Псков, Новгород, Тула, Воронеж — выбирай любой город. Я всё устрою. Откроешь там спортивную школу, начнёшь новую жизнь. Чего ты застрял в этой дыре? Так много хороших городов на свете. Скажи: ты бывал на великих американских озёрах? Это, я тебе скажу, нечто! Куда там нашему Байкалу. Бабы там — во! Такие тёлки, ажна мороз по коже! Сами на… просятся. Особенно когда узнают, что ты русский. Я одну тёлку всю ночь трахал, а ей всё мало. Такая жуткая бабища, прости господи. Попа, что твой диван — двумя руками не обхватишь…

Андрей протестующе поднял руку, ему теперь было не до скабрезностей.

— Но ведь там