– Павел Викторович, а налейте-ка мне вашего замечательного вина. Когда еще выпьешь такое произведение винодельческих искусств?

Гурин недоверчиво взглянул на нее.

– Вы же за рулем.

Анна беззаботно махнула рукой.

– Ничего страшного, к сотруднику прокуратуры дорожная служба не прицепится. А как прицепится, также и отцепится.

– Ну, как знаете, – произнес Гурин, но его голос подобрел.

Из огромной бутыли разлил вино по стаканам.

– За ваш остров! – провозгласила Анна тост. – Здесь замечательно. – Последнее было правдой.

– А я тут почти все время живу.

– И зимой?

– И зимой. Есть печка, научился дрова колоть. Меня в город не тянет. – Он как-то искоса посмотрел на свою гостью.

– Завидую вам. А я вот вынуждена даже в такую жару быть в городе. Работа не позволяет никуда выехать. Вот и сейчас на меня свалилось новое дело. Поможете мне? – проникновенно спросила Анна.

Гурин мгновенно потускнел. Анна отметила, что любое, даже косвенное, упоминание о Миловидове сразу ухудшало его настроение. Но отступать она не собиралась. Тем более, зря что ли она выпила целых два стакана вина? И не такое уж оно, на самом деле, и хорошее. Немножко горчит. Но говорить ему она это не собиралась.

– Спрашивайте, – вздохнув, безрадостно произнес Гурин.

– Павел Викторович, объясните, почему никому неизвестный молодой человек, приехавший только что в наш город, вдруг становится вице-президентом такого солидного банка, как ваш?

– А вы не знаете? С подозрением посмотрел он на Анну.

– Знала бы – не спрашивала.

– Мне его кандидатуру настоятельно рекомендовал прежний вице-губернатор. Ситуация в банке была критической, и я надеялся на помощь администрации. И принял его на работу, даже не задавая ему никаких вопросов.

– И… Миловидов оправдал ваши надежды, спас банк…

– Не желаете еще выпить? – вместо ответа предложил Гурин. Его густые брови были постоянно нахмурены.

«Если это поможет делу, то я согласна», – подумала Анна.

– Наливайте, Павел Викторович.

Чем больше пила Анна это вино, тем противней оно ей казалось. Даже странно, что сначала понравилось.

– Павел Викторович, я знаю, что Миловидов очень быстро привел в банк несколько крупных клиентов. И тем самым его спас. Вы знали, что это за клиенты.

– Точно не знал, но кое-какие предположения имел.

– То есть, вы не исключали того, что эти клиенты как-то связаны с уголовным миром.

– Вроде того. Ну, может, не с уголовным, но то, что у них не все было в порядке по части чистоты капиталов, в этом я мало сомневался. Но что я мог возразить? Альтернатива была одна – банкротство.

– Сейчас не об этом речь, – задумчиво произнесла Анна. – С клиентами мы разберемся. А вот что за человек Миловидов, как он себя вел в банке? Я слышала, что он быстро стал всеобщим любимцем.

Гурин вдруг скривился. Но быстро опомнился и принял обычное выражение лица.

– Да, любимцем он встал чуть ли не за неделю. А что тут удивляться? Дионис.

– Что? – не поняла Анна.

– А разве вы не знаете, как он себя называет?

– И как?

– Дионисом.

Анна напрягла память.

– Это же бог виноделия в Древней Греции.

– Я тоже так думал, а оказалось, что совсем не так. Это не просто бог вина, это бог необузданных страстей, ничем не ограниченных желаний. Дионису поклоняется тот, кто не желает знать ни в чем никаких ограничений. Для него только важен его собственный порыв. Миловидов сам так мне однажды объяснил. Да и потом я на досуге кое-что почитал на этот счет.

– И как же проявлялся этот… дионисизим в Миловидове?

– А по разному и проявлялся. Вокруг него все буквально завертелось. Это был какой-то необузданный темперамент. Я много чего перевидал, но с таким столкнулся впервые. У нас пошли сплошные корпоративные вечеринки, как их он называл. Все вдруг стали жить невероятно весело. Хотя до этого ходили грустными. Простите за грубое слово, но он за короткий срок перетрахал всех красивых женщин банка. Но не это самое удивительное, а то, что никто из них друг с другом не ссорился. Все жили даже очень мирно. А ведь женщины очень ревнивы к соперницам! Вы можете мне это мне, дураку, объяснить, как так может?

Анна подумала.

– Нет, не могу, Павел Викторович, – честно ответила она.

– Вот и я не могу. Но женщины просто в очередь вставали, чтобы лечь с ним в постель. И замужние и не замужние.

Какая-то злая искорка вдруг мелькнула в глазах Гурина. И внезапно Анну озарила догадка: да он смертельно завидует Миловидову!

– Еще по стаканчику? – предложил Гурин, и ей показалось, что он сделал это, дабы скрыть смущение.

– А давайте, будем сегодня дионисничать.

Гурин с непонятным выражением посмотрел на женщину, но от комментариев отказался.

– А что было дальше? – поинтересовалась Анна, когда они выпили.

– А что дальше? Ничего не было. Я понял, что с ним никогда не сработаюсь. А тут словно специально мой юбилей подоспел, стукнуло шестьдесят пять. И я решил, что лучшего предлога, чтобы сбежать, и не сыскать. Миловидов сделал все по высшему разряду, даже знаменитого певца из самой Москвы выписал. Об этом юбилее все газеты писали.

– Припоминаю, – пробормотала Анна.

– Правда, я сидел там и не понимал: мой ли это юбилей или бенефис моего заместителя… По крайней мере, обо мне все забыли. На следующий день я начал сдавать ему дела, а когда сдал, то перебрался сюда. И в город почти не езжу. Делать мне там больше нечего.

В голосе Гурина прозвенела струна грусти. И Анне даже стало его жалко. Мужчина еще полный сил вытеснен из жизни. Такие часто ломаются.

– Это все, что вы можете мне сказать о Миловидове?

– А что еще? Больше я его не видел. И видеть желания не имею.

– Павел Викторович, а что вы думаете о нем?

– Ничего не думаю, – раздраженно буркнул Гурин. – С какой стати мне о нем думать? Здесь я могу позволить себе роскошь не вспоминать об этом человеке. И если бы не ваш визит, еще бы долго не вспомнил.

Не верю я вам, – мысленно возразила Анна, – вы о нем не забываете. И все время думаете о Миловидове.

– И все же, что он, по-вашему, за человек?

– Дионис – лучше не скажешь. Никто лучше его не умеет наслаждаться жизнью. В чем, в чем, а в этом он мастак. Хотите еще вина?

Но Анна понимала, что больше ничего путного она от Гурина не узнает. А потому пить не было никакого резона.