и давать профессорам указания, делать напоминания и замечания. Жертвами нового устава, изгнанными из университетов за нелояльность, стали такие ученые, как М. М. Ковалевский, С. А. Муромцев, В. С. Соловьёв и др. Ученых с мировым именем, таких как Д. И. Менделеев, И. И. Мечников, А. С. Песков, выживали всеми правдами и неправдами.

Компетенция университетского совета и факультетских собраний была в значительной степени ограниченна. Деканы назначались попечителем, должность проректора упразднялась, уничтожался университетский суд.

Экзамен окончившим курс студентам производился в особых государственных комиссиях. Как острили злые языки, храмы науки превратились в высшие полицейско-учебные заведения.

Однако этим дело не ограничилось. В 1882 году после ухода военного министра Д. А. Милютина были закрыты женские врачебные курсы при Николаевском военном госпитале в Санкт-Петербурге, что означало уничтожение женского медицинского образования. В 1886 году были закрыты все женские курсы, кроме Бестужевских (высшие женские курсы в Санкт-Петербурге, одно из первых женских высших учебных заведений в России), причиной чему стало активное участие курсисток в революционном движении. С 1887 года для поступления в вуз надо было предъявить справку из полиции о благонадежности.

В 1886 году было введено ограничение на прием евреев в высшие учебные заведения: в пределах черты оседлости процентная норма составляла для мужских гимназий и университетов 10 % от всех учеников, в остальной части России — 5 %, в столицах — 3 %[30].

В июле 1887 года был издан циркуляр министра просвещения И. Д. Делянова, призванный «урегулировать» социальный состав учащихся. Прозванный «циркуляром о кухаркиных детях», он предписывал не принимать в гимназию детей из «недостаточных классов населения» «за исключением разве одаренных необыкновенными способностями». Таким образом, путь в университет кухаркиным детям практически был закрыт. Это объяснялось отсутствием должного надзора за ними со стороны родителей и, соответственно, низким уровнем нравственности и культуры детей из таких семей, а также отсутствием у них необходимых условий для учебы.

Как раз под действие этого закона попал будущий писатель Корней Чуковский, который в автобиографической повести «Гимназия. Воспоминания детства»[31] красочно описал, как кухаркиных детей выгоняли из учебных заведений.

Начальные школы передавались напрямую в ведение Святейшего синода (церковно-приходские школы). Для того чтобы крестьянский ребенок мог продолжить учится в гимназии, за него должен был ручаться кто-то из знатного сословия.

2. Подчинение земств дворянству

В мае 1883 года Александр III выступил с речью перед представителями крестьянского самоуправления, волостными старшинами, в которой призвал их следовать «совету и руководству своих предводителей дворянства» и не надеяться на «даровые прирезки» к наделам крестьян. Понятно, что отмена крепостного права нанесла сокрушительный удар по могуществу дворянского сословия, лишившегося вотчинной власти, а вместе с ней и исторической перспективы. Александр III решил вернуть дворянам как основной опоре самодержавия часть утраченных позиций.

Император представлял себе земства чем-то вроде совета местных помещиков, которые, по-барски любя, опекают все остальные сословия и распоряжаются их жизнью. Объяснялось все желанием оградить крестьян от несвойственных им и потому утомительных обязанностей, связанных с самоуправлением. Якобы крестьяне по природе и образу жизни к таким обязанностям не приспособлены. Другое дело — образованные и высокоморальные дворяне.

Свои идеи император воплотил в следующих документах:

— Положение о земских участковых начальниках[32] 1889 года.

— Положение о губернских и уездных земских учреждениях[33] 1890 года.

— Городовое положение[34] 1892 года.

Земские участковые начальники теперь назначались только из дворян[35] и наделялись широкими полномочиями по надзору за самоуправлением крестьян и в судебной сфере. Они могли отменять постановления сельских и волостных сходов, подвергать крестьян телесным наказаниям и штрафам. Таким образом, практически возвращалась сословность и упразднялись сельские мировые суды (подробнее см. ниже).

Предметы административного ведения земских участковых начальников были изложены в пп. 23–31 Положения 1889 года. В частности, начальники обеспечивали надзор за всеми установлениями крестьянского общественного управления, а также осуществляли ревизии порядка управления сами или по поручению губернатора или его представителей.

Вместе с уездными исправниками и становыми приставами начальники контролировали деятельность волостных старшин и сельских старост, в том числе по охранению благочиния, безопасности и общественного порядка, равно как по предупреждению и пресечению преступлений и проступков.

Жалобы на должностных лиц волостного и сельского управления разрешались земскими начальниками собственной властью. Они имели право удалять от должности неблагонадежных волостных и сельских писарей. Законом от 8 июня 1893 года на их усмотрение был передан вопрос о целесообразности крестьянских переделов.

Подготовка контрреформы земства началась еще в 1881 году. Было предложено несколько проектов, которые были отвергнуты Александром III и Д. А. Толстым как слишком либеральные. Предлагались и проекты, сводившие полномочия земств почти на нет. Их забраковало либерально-консервативное большинство Государственного совета. Окончательный вариант Положения о губернских и уездных земских учреждениях был подготовлен под руководством министра внутренних дел И. Н. Дурново и утвержден императором 12 июня 1890 года, несмотря на возражения многих влиятельных членов Госсовета.

Положение способствовало решению главной задачи — обеспечению преобладания дворянства в земствах и усилению государственного контроля над земскими учреждениями.

Вместо трех избирательных курий, формировавших земство, осталось две — дворянская и мещанская. Крестьяне своих представителей напрямую не выбирали, а лишь предлагали кандидатов, из которых губернатор назначал положенное число гласных. В итоге крестьяне потеряли более 40 % своих представителей. При этом имущественный ценз для дворян был снижен, а для остальных избирателей повышен. Избирательных прав полностью лишились иудеи[36]. Избирательных прав, но не представительства в земствах лишилось также духовенство. Теперь делегаты от духовенства просто назначались епархиальными архиереями.

Новые бюрократические институции — губернские по земским делам присутствия — состояли преимущественно из губернских чиновников и обязаны были следить за законностью действий местных органов. Губернаторы могли ревизовать деятельность земств и опротестовывать их решения не только из-за несоответствия закону, но и исходя из их «нецелесообразности». Произвол дворян и чиновников в отношении крестьян вновь возвращался в повестку дня.

Нельзя не отметить, что параллельно полномочия земств, по которым они могли издавать обязательные постановления, были заметно расширены. К ведению земств отнесли такие вопросы, как образование, санитарные мероприятия, противопожарные меры, состояние дорог, мостов, пристаней и переправ. При этом финансирование структур, занимавшихся призрением сирот и помощью бедным, было с государства переложено на земства.

Городовое положение 1892 года распространялось на все города Российской империи, кроме городов Великого княжества Финляндского, Царства Польского, Туркестанского края, Закаспийской области и некоторых городов Кавказа. В небольших городах для сокращения их расходов была введена упрощенная форма управления. Вместо городских дум в них учреждались собрания городских уполномоченных из 12–15 человек. Закон 1892 года частично заменил налоговый ценз имущественным и тем самым в три-четыре раза сузил круг избирателей органов городского управления, а также усилил