вам все это предоставить.

— Это почему? — Шеф остановился и отпустил еловую ветку, которую отогнул, пытаясь пройти.

Ветка распрямилась и просвистела над моей головой. Еле успел пригнуться.

— Потому что дело по факту исчезновения Тетеркина мы вам передавать не собирались.

— Как это? — глаза Горохова сузились.

Он отшвырнул дымящийся окурок с такой силой, что тот улетел почти на десяток метров.

— Мы вызвали вас в качестве консультантов.

— Чего?

— Ну… Следствие будет вести Брянская областная прокуратура. А вы…

— А мы на подхвате, так сказать, — продолжил за колобка Горохов, — Да?

— Ну… Можно и так выразиться. Но я бы сказал мягче — оказываете методическую и практическую помощь в расследовании преступления.

— Черт знает что! — Горохов плюнул и сломал другую ветку, которая норовила тыкнуть колючками в его лицо. — Никогда, Иван Петрович, ты слышишь, никогда, спецгруппа Горохова не была на подхвате.

Шеф демонстративно развернулся:

— Везите нас в аэропорт обратно. Нам здесь делать нечего, — и процедил сквозь зубы: — Пацанов нашли, встали по свистку да вылетели, как же.

— Ну, вы можете хоть на труп взглянуть, — виновато улыбался Огурцов. — Раз уж прилетели. Мы почти пришли.

— Нет, — отрезал Горохов, чиркая зажигалкой и прикуривая вторую сигарету подряд.

— Вообще-то, Никита Егорович, есть приказ, — колобок отступил на всякий случай на пару шагов от Горохова, но говорил твердо. — Который обязывает вас оказывать нам содействие.

Улыбка не сходила с его лица, но и отступать местный следователь не собирался. Горохов прищурил один глаз, прикрыв его то ли от дыма, то ли от злости и, не вынимая из зубов сигарету, процедил:

— Пошли, посмотрим труп. Парень так-то не виноват, что вы такие умные здесь собрались.

— Вот и славненько, — колобок «покатился» по тропинке в глубь чащи, откуда несло сыростью и тленом.

— Но мы здесь долго не задержимся, — бросил ему в спину Никита Егорович, сотрясая зажатой в кулаке сигаретой. — У нас и без того дел хватает…

Глава 3

Мы прошли «козьими» тропами еще метров сто и оказались в сырой ложбине, склоны которой поросли коряжистым лесом с живой изгородью из кустов. Лучи солнца пытались пробиться сквозь деревья, но увязли в раскидистых кронах.

— Будто сумерки наступили, — Погодин тревожно огляделся. — Гиблое местечко.

— И зябко, — добавила Света, поежившись.

— Весна нынче ранняя у нас, — ответил Огурцов. — Тепло. А здесь всегда прохладно, даже летом.

Он снял пиджак и хотел протянуть его Свете. Шустрый малый! Только я его опередил и накинул на плечи девушки свою «шкурку» от «Большевички».

Костюмчик на мне не такой мешковатый, как на колобке. Почти франтовый, ведь купил я его уже после того, когда фабрика заключила контракт с буржуинами и стала использовать западные лекала, заточенные не под телеса камрадов, а под мусьё более благородных. И ярлычок на пиджаке соответствующий имелся: «МПТШО Большевичка. Сделано в СССР по лицензии фирмы Вестра Юнион СА, Франция».

Протопали по дну ложбины и свернули за поворот. Картина маслом. На земле распростерто тело подростка. Вокруг загорают милиционеры, человек в гражданке с фотокамерой и громоздкой фотовспышкой (явно местный криминалист), пожилой сухонький мужичок в вязаной «бабушкиной» жилетке (похож на судмеда) и прокурорский работник в синей «летной» форме с петлицами советника юстиции.

Вся братия давно скучала. Жевала травинки, сшибала щелчками жучков и смолила сигареты. Оно и понятно. Время к вечеру, а оперативно-следственная группа с утра нас тут дожидается. Ну, сами виноваты, нечего было дергать спецгруппу на рядовое убийство, да еще в качестве непонятных консультантов, самостоятельно не вникнув еще в суть.

Нас так быстро сюда запульнули, что Горохов даже не успел разобраться, в качестве кого мы были направлены. Естественно, официальный приказ об откомандировании еще только рождался в недрах ГУУР МВД, а мы прибыли загодя, так сказать, по команде «фас». Такое часто бывает, когда дело не терпит отлагательств. Если бы мы еще официальную бумажку ждали, то бедолагам впору было бы разбивать палатки рядом с телом.

Завидев нашу делегацию, присутствующие оживились и перестали мять мох и пеньки пятыми точками.

Первым к нам подоспел «летчик» и представился:

— Здравствуйте, товарищи, рад видеть. Прокурор города Цыпинска Семен Афанасьевич Звягинцев.

Пожал всем руки. Остальные из его команды на рукопожатия не осмелились, разглядывали нас с нескрываемым интересом и некоторым благоговением. Виданое ли дело, прибыла знаменитая группа Горохова с Курсантом и Психологиней. Даже Федя и Алеша приосанились и повесили на свои довольные морды снисходительные улыбки.

— Здравствуйте, товарищи, — Горохов кивнул присутствующим и, выдернув руку из ладони прокурора, поспешил к трупу.

— Подождите, Никита Егорович, — я деликатно ухватил его за рукав и кивнул на почву возле тела. — Там след обуви.

Никому нельзя топтать улики, даже если это твой шеф.

Горохов остановился и многозначительно покачал головой, будто увидел след раньше меня и совсем не собирался его топтать.

— Слепок почему не сделали? — бросил он вопросительный взгляд на местных.

— Земля сырая и рыхлая, — начал оправдываться криминалист, который как братец напоминал Каткова (такой же солидный в талии и с щеками, которые видно даже со спины), — рельеф рисунка подошвы не отобразился. Я размеры снял, в протоколе осмотра зафиксировали, и сфотографировал его в масштабе.

— Все равно слепок сделайте, — наш шеф так и не примирился с ролью таинственного «консультанта» и по старинке отдавал распоряжения, на что и никто и не думал возражать.

Молоток! Так и надо.

— Есть! — криминалист наклонился и стал ковыряться в недрах потертого и исцарапанного тяготами службы пластикового чемодана, который больше напоминал разбухший дипломат-переросток.

Подросток лежал будто по стойке смирно. Обычный пацан в трикотажном синем спортивном костюме. Кожа подернута трупной синевой с розовым оттенком.

Сутуловатый мужичок в вязаной жилетке, как я и предполагал, оказался судмедом. На огромном носу крепко сидели круглые очки.

— Штольц Карл Генрихович, — представился он и, пользуясь случаем, скромно пожал руку мне и Горохову.

— Рассказывайте, — снисходительно кивнул Горохов, вынимая из недр пиджака блокнот.

— Видимых телесных повреждений нет. Трупное окоченение отсутствует, — бойко начал вещать судмедэксперт. — Значит, время смерти не менее двух суток. А характер, выраженность и окрас трупных пятен, состояние кожных покровов позволяет утверждать, что время смерти не более трех суток.

— Вижу, что свежий совсем,