— Я должна была следить за ними… — Хедер говорила неестественным, задыхающимся, злобным голосом. — Не надо было пить! — хрипела она. — Не надо было встречаться с парнем на озере.

Джейсон в одно мгновение обернулся, чтобы посмотреть, кто это говорит, но увидел он не Хедер. На ее месте уже была другая девушка. Явно другая. И явно он видел ее прежде.

Этот новый говорящий труп продолжал.

— Я заслужила это наказание, — произнесла она на глазах изумленного Джейсона и превратилась в мертвого молодого человека.

— А кто из нас не заслуживает наказания? — прохрипел юноша перед тем, как преобразиться в другое тело, а затем это тело преобразилось в другое, и превращения стали происходить одно за одним: вот молодая блондинка, в виске которой глубоко застряла кирка; вот полный кучерявый парень в костюме для подводного плавания; вот симпатичный юноша, на котором не было одето ничего, кроме джинсов; вот хиппи вместе со своей цыпочкой, невзрачной маленькой трахалкой, одетой в костюм для пейнтбола… целая галерея панков и уличных бандитов, подростков, воспитателей детских лагерей, копов — жертвы, жертвы и жертвы; их голоса, казалось, слились в общий обвинительный хор.

Мы все заслужили наказание. За то, как мы обошлись с тобой… за то, как мы обошлись с твоей матерью…

Джейсон знал всех этих людей.

Ведь он убил их всех. Всех до единого.

Соображая, что делать дальше, Джейсон не заметил в густом тумане фигуру, осторожно подбиравшуюся к нему сзади.

Внезапно Джейсона осенило; он когда-то убил всех этих людей — теперь необходимо убить их всех снова.

Решив наконец, что делать, кровожадный злодей вытащил свое мачете из трупа, который только что говорил с ним языками десятков призраков. Он уже приготовился разрубить тело на дюжину кровавых кусков, как вдруг оно растворилось в тумане.

Тело пропало.

Пропала и Хедер.

Доктор Крюс пропал.

Крейтон Дьюк пропал.

Все его жертвы.

Все они… пропали.

Джейсон в недоумении уставился на дерево. Свежая зарубка, оставленная мачете, отчетливо виднелась на стволе.

Чья-то рука, протянувшаяся сзади, ухватила Джейсона за плечо. Рука была в перчатке, в перчатке с пятью заточенными ножами.

Замахнувшись мачете, Джейсон в мгновение ока повернулся назад. Но никого не было.

Или кто-то был?

Медленно в тумане… приближается к нему… какая-то женщина…

Сначала ему показалось, что это не женщина, а подросток… Нет, женщина.

Знакомая женщина.

Одна из его жертв?

Нет.

Знакомая женщина.

Жесткие седые волосы коротко подстрижены. На ней толстый свитер ручной вязки. Тело плотное и сильное.

Непонятно — шла она по земле или плыла сквозь туман.

Он знал, кто это.

— Джейсон…

Тот самый голос!

— Джейсон. Мой милый, милый мальчик. Ну теперь-то тебе известно, каким даром ты обладаешь?

Этого не может быть!

— Что бы они ни сделали тебе… ты не умрешь. Ты никогда не умрешь.

Она говорила правду.

Джейсон стоял перед ней — неподвижный, безмолвный — стоял и смотрел, а его возбужденный мозг переваривал ее слова, в которых была только правда. Внезапно вся жизнь проплыла перед его мысленным взором. Джейсон вспомнил, как его кололи ножами, пилили мотопилой, как в него стреляли, рубили топором, вешали, резали лицо его же собственным мачете, топили, били молотком с заточенным гвоздодером, убивали электрическим током, сжигали, взрывали, растворяли в едкой кислоте и… отправляли в ад!

В АД!

Почему он там был?

И что он там делал?

— Ты просто-напросто спал, мое золотко. Но пришло время просыпаться. Мамочка приготовила для тебя кое-какие дела.

Мамочка!

Это лицо… Этот голос…

Джейсон неотрывно смотрел в глаза своей матери — Памелы Вурхис!

Именно она положила начало убийствам на Хрустальном озере. В 1957 году по недосмотру двух лагерных воспитателей — во время купания детей они занимались тем, что лизались и трахались — утонул ее сын. Памела отомстила.

В 1960 году люди попытались снова открыть лагерь, но она не дала им этого сделать. Сначала отравила всю питьевую воду. Когда с этой напастью удалось справиться, она решила взять в союзники огонь и сожгла несколько домиков дотла. Полиция так и не выяснила, кто являлся виновником всех этих бед, а посему лагерь решили закрыть. Так было до 1980 года, когда местному доброхоту и благодетелю Стиву Кристи не пришла в голову мысль потратить двадцать пять тысяч долларов на переустройство лагеря. Чтобы подготовиться к приему детей, потребовался целый год. Однако с самого начала проект был обречен. Нанятые воспитатели еще не успели приступить к работе, а Памела Вурхис уже начала их убивать.

Вскоре из всех воспитателей в живых осталась лишь девушка по имени Элис.

В конце концов Памела подкараулила Элис в уединенном месте на берегу. Не помня себя от страха и отчаяния, Элис вырвала из рук Памелы мачете и снесла ей голову с плеч. Обезглавленный труп рухнул на землю, заливая все кровью.

Однако когда полицейские пришли, чтобы разобраться в том, что произошло, они не смогли найти ни мачете, ни голову миссис Вурхис. Некоторые из ее вещей также исчезли.

Все это взял Джейсон.

Он наблюдал за тем, как убивали его мать, а потом похитил ее останки и утащил их в свою лачугу в чаще леса, где соорудил склеп, чтобы увековечить недобрую память о ней.

С этого дня Джейсон жил один, скитаясь по лесам, окружающим Хрустальное озеро, словно дикий свирепый зверь. Наконец наступил день, когда в лагере появились дети. Джейсоном овладела жажда кровавого отмщения. Они убили его мать — теперь он будет убивать их.

Над Хрустальным озером грохотал гром и полыхали молнии, повергая Джейсона и Памелу в состояние буйного восторга.

Он, не отрывая взгляда, смотрел, как она улыбается ему, — улыбается Джейсону, своему любимому сыну.

Но она ли это?

Возможно, его мать каким-то образом ожила, восстав из могилы? Но Джейсон сомневался.

В его памяти сохранились лишь туманные воспоминания. Он помнил, что его снова отправили в ад. И сейчас его настоящее, земное тело покоится, черт возьми, в земле, в то время как дух — жуткая бессмертная энергия — обитает здесь, в призрачной пучине Хрустального озера.

Значит, он мертв? И видит сны?

Когда вспышка молнии во второй раз осветила своим бриллиантовым светом хоккейную маску, тело Джейсона, лежащее в безымянной могиле, начало оживать.