и не дает спать. Петух ответил, что он это делает им же на пользу: будит их для привычной дневной работы. Тогда кошка заявила: «Но ты еще и нечестивец; наперекор природе ты покрываешь и мать, и сестер». Петух ответил, что и это он делает на благо хозяев — старается, чтобы у них было побольше яиц. Тогда вскричала кошка в замешательстве: «Так что же ты думаешь, из-за того, что у тебя на все есть отговорки, я тебя не съем?»

Басня показывает, что когда дурной человек решит сделать зло, то он поступит по-своему, не под благовидным предлогом, так в открытую.

«Кошка и Куры» (перевод М. Л. Гаспарова)

Кошка прослышала, что на птичьем дворе разболелись куры. Она оделась лекарем, взяла лекарские инструменты, явилась туда и, стоя у дверей, спросила кур, как они себя чувствуют? «Отлично! — сказали куры, — но только когда тебя нет поблизости».

Так и среди людей разумные распознают дурных, даже если те и прикинутся хорошими.

«Кошка и Мыши» (перевод М. Л. Гаспарова)

В одном доме было много мышей. Кошка, узнав об этом, явилась туда и стала их ловить и пожирать одну за другою. Мыши, чтобы не погибнуть вконец, попрятались по норам, и кошка не могла до них там добраться. Тогда она решила выманить их хитростью. Для этого она ухватилась за гвоздь, повисла и притворилась мертвой. Но выглянула одна из мышей, увидела ее и сказала: «Нет, любезная, хоть и вовсе мешком обернись, а я к тебе не подойду».

Басня показывает, что разумные люди, испытав чье-нибудь коварство, не дают больше ввести себя в обман.

«Кошка и Лисица» (перевод Л. Н. Толстого)

Разговорилась кошка с лисицею, как от собак отделываться.

Кошка говорит:

— Я собак не боюсь, потому что у меня от них одна уловка есть.

А лисица говорит:

— Как с одной уловкой отделаться от собак? У меня так семьдесят семь уловок и семьдесят семь уверток есть.

Пока они говорили, наехали охотники и набежали собаки. У кошки одна уловка: она вскочила на дерево, и собаки не поймали ее; а лисица начала свои увертки делать, да не увернулась: собаки поймали ее.

* * *

Федр, римский поэт-баснописец, живший в I веке, переводил басни Эзопа и подражал им.

Этот человек был родом из римской провинции Македония. В Рим он попал, по всей видимости, еще очень молодым. Честолюбие побудило его заняться поэзией. Он решил переложить латинским ямбическим стихом Эзоповы басни, но уже во второй книге вышел из роли простого подражателя и написал собственную басню на сюжет из жизни императора Тиберия. Стремление поэта приблизить темы своих произведений к современности оказалось губительным для него, так как в то время императорская власть уже начала преследовать свободу литературы, а многочисленные доносчики пользовались любой возможностью для возбуждения процессов об оскорблении наследника Божественного Октавиана Августа. Луций Элий Сеян, всемогущий любимец Тиберия, усмотрел в некоторых баснях намек на свою особу и создал автору множество неприятностей, в том числе и, как предполагают историки, даже отправив его в изгнание. При императоре Калигуле Федр, по всей видимости, создал третью книгу своих басен. Этой книгой он хотел завершить свою поэтическую деятельность, чтобы «оставить что-нибудь для разработки и своим будущим собратьям», но это не помешало ему издать потом четвертую и пятую книги.

Одному из своих покровителей он гордо заявлял, что имя его будет жить, пока будут чтить римскую литературу, но он рассчитывал скорее на будущие поколения, чем на современников, отношение которых к нему он сравнивает с отношением петуха к жемчужному зерну. Стремясь исключительно к славе, Федр не домогался никаких материальных выгод. Главная его заслуга заключается в том, что он ввел в римскую литературу басню как самостоятельный отдел; раньше она встречалась в произведениях разных писателей только спорадически.

АЛЕКСАНДР ИУСТИНОВИЧ МАЛЕИН

российский филолог и книговед

Откуда вообще взялось мнение, что Федр существовал?

Баснописец V века Авиан, составивший свой сборник басен, в предисловии к нему, перечисляя авторов, служивших ему примером, конечно же, назвал Эзопа, а потом добавил: «Эти же басни пересказал греческими ямбами Бабрий[2], сжав их до двух томов, а некоторую часть их Федр, развернув на пять книг». Других упоминаний Федра у античных авторов нет.

Так что биография Федра отчасти реконструируется на основе кратких замечаний автобиографического характера в его собственных баснях.

Басни Федра, в которых фигурируют коты и кошки, выглядят следующим образом:

«Петух и Коты-Носильщики» (перевод М. Л. Гаспарова)

Коты служили петуху в носильщиках.

Лиса, его в носилках видя гордого,

Сказала: «Мой совет — берегися хитрости:

Взгляни лишь им на морды, и подумаешь,

Они идут с добычей, не с поклажею».

Когда проголодалась шайка лютая,

То растерзала сообща хозяина.

«Орлица, Кошка и Свинья» (перевод М. Л. Гаспарова)

Орлица на большом дубу свила гнездо.

И там же кошка родила котят в дупле.

А у корней свинья опоросилася.

Но кошка от соседства нежеланного

Избавилась такой коварной хитростью:

Она, к гнезду взобравшись, птице молвила.

«И тебе, и мне, несчастной, смерть готовится:

Ты видишь, день за днем к корням подкапываясь

Свинья-злодейка хочет дуб наш вывернуть

И наших деток на земле достать и съесть».

Посеяв страх и возбудив смятение,

К щетинистой свинье крадется в логово:

«Беда грозит большая малышам твоим:

Когда пастись ты выйдешь с поросятками.

Орлица их похитить приготовилась».

И эту нору страхом переполнивши,

В своем дупле скрывается коварная;

Тихонько по ночам оттуда крадучись,

Себе и деткам ищет пропитания,

А днем глядит из дупла в притворном трепете.

Орлица, в страхе за гнездо, сидит в ветвях:

Не выходит и свинья, боясь налетчицы:

Что ж? Обе, и с приплодом, сдохли с голоду,

И котята ими славно пообедали.

Как часто двуязычье предвещает зло,

Пусть убедится глупая доверчивость.

«Сова, Кошка и Мышь» (перевод М. Л. Гаспарова)

Сова попросила кошку пустить ее к себе на спину, чтобы им вместе отыскать мышь и завлечь ее разговором. Кошка доставила сову к дому мыши. Сова попросила кошку позвать мышь; кошка так и сделала. Заслышав ее голос, подошла мышь к дверям и спросила: «Чего ищете?