— Ну-ка, ногу свою покажи! — перебивая меня, заявила старушка, садясь на стул возле маман.

— Мам… — начала было маман, но…

— Прекрати уже мамкать! Мам, мам…! — бабуля, преодолевая сопротивление дочери, явно рассердилась, но это куда лучше, нежели бы она пребывала в подавленном состоянии. — Вот скажи мне, куда ты с такой ногой попрешься?

— Ай…! — маман поморщилась, когда бабушка дотронулась до связок ее пострадавшей стопы.

— Сейчас Верке позвоню, попрошу прийти, сделать тебе тугую перевязку! — заявила бабуля, отпуская мамину ногу. — И сейчас же марш в постель, а я тебе холодный компресс принесу…

— Мам…

— Ира! Ты завтра с палочкой ходить будешь, как старушка, если не станешь меня слушаться, этого хочешь?!

— Не хочу… — словно маленькая девочка, ответила расстроенная маман.

— Одно горе с вами! А в магазин мы со Златкой сегодня сходим, все равно ты ничего путного не купишь! И приготовим все что нужно, а ты отдыхай уже!

— Бабуль, ну и чего ты так разошлась-то? — поинтересовался я.

— Чего-чего! Приятельница меня сейчас предупредила, что в ближайшее время нам стоит ожидать новой инспекции из «опеки»! Говорила же тебе, что лучше с ними не ссориться!

Глава 49

Квартира Златы, около восьми часов вечера.

Как могла моя чрезвычайно активная и весьма эмоциональная подруга не навестить меня сегодня, после увиденного на «голубом экране»?

Никак не могла.

А посему, в тот момент, когда мы с бабушкой, закупившись всем необходимым, по ее мнению, для организации завтрашнего вечернего стола, вышли с рынка и, проходя мимо винного магазина, устроили небольшой спор (бабуля сегодня заводится с пол-оборота по любому поводу, что в общем-то и не удивительно…удивительно другое, что она вообще не слегла с давлением, ибо представляю, что́ ей пришлось пережить и какие кошмары ей снились)…

— Они же только вчера целую бутылку вина на двоих выпили! — вознегодовала бабуля, на дух не переносящая спиртного.

— А я и не говорила, будто они обязательно должны будут выпить еще одну. Но пусть оно будет на столе, в конце концов, это долгоиграющий продукт, и ничего страшного не произойдет, если завтра оно не понадобится. — возразил я.

— И на все-то у тебя свое мнение имеется… — пробурчала старушка, но в винный мы таки зашли.

…на тему того, нужно ли вино на завтрашнем столе или же маман и «ого-го директор» обойдутся без оного, позвонила Стёша, поинтересовавшись, можно ли ей зайти сегодня ко мне.

Получив отмашку (в прямом смысле слова) от бабули, я сказал подруге, чтобы заскочила через часок, а то, пока мы еще до дома доберемся, пока продукты разберем…

И когда «часок» прошел…

— Зла-а-атка-а-а! — стоило только открыть входную дверь, как меня, прижав к себе так, что я едва-едва мог дышать, снесла стихия.

— Я тебя сейчас поцелую! — услышал я угрозу от все еще прижимающей меня к себе подруги.

— Не надо… — прохрипел я, насильно уткнутый носом в ее ключицу.

Подруга заявилась не одна, а в компании с мамой, несшей в руках тортик-мороженное, а также некий подарочного вида пакет.

— Здрасьте, теть Люд! Привет, Стёш! Проходите…

Получив, наконец, свободу, я посторонился, пропуская в квартиру подругу и ее мать. Стёша, едва я запер дверь, тут же обняла меня вновь.

Эти девицы сегодня явно посетили парикмахера, ибо обе они щеголяли новыми (и совершенно обалденными!) прическами. Одинаковыми. Сделанными в асимметричном стиле, причем зеркально, таким образом, мать с дочерью вместе составляют единую «композицию», отчего стали похожи друг на друга еще сильнее. Практически, как сестры-близняшки.

— Ты меня сейчас задушишь… — приглушенно пробормотал я и подруга нехотя отпустила меня.

— Привет, Злат… — ласково улыбнувшись и погладив меня по плечу, произнесла теть Люда. — А ты бодрая, не унываешь. Молодец!

— Да, знаете, теть Люд… — почесав затылок, я взглянул на подругу, которая изо всех сил боролась сейчас со слезами и пыталась выдавить из себя улыбку.

Я шмыгнул носом, ибо и на самого накатило от воспоминаний, которые ассоциативно вывалила память. Воспоминаний о потере дорогого мне товарищатам.

Терять друзей — это всегда очень больно. Когда уходит друг, ты лишаешься не просто знакомого человека, но и целого пласта собственной жизни… Однако, для подростка, вроде Стёши, сама концепция смерти как таковая, скорее всего, еще нечто эфемерное, в силу юного возраста. Тем не менее подруга, наблюдавшая в записи сцену с попыткой убийства Златы и ее мамы, наверняка испытала сильнейший шок. Она такая же жертва бывшего «друга мамы», как и мы с маман.

— …сегодня немножечко безумный день… То одно нужно было сделать, то другое, так что… — я пожал плечами. — Проходите, пожалуйста, на кухню.

Обеим девицам я выдал по паре тапочек.

— Да нет, не немножечко… Злат, мы к вам буквально на несколько минуток, позови, пожалуйста, маму или бабушку. — попросила мама Стёши, проходя на кухню вслед за дочерью.

— Бабушка уже спит, мы с ней только недавно с рынка вернулись, и она не очень хорошо себя чувствует, а мама… Я сейчас гляну, чем она там занята, и если не спит, позову.

Маман не спала. Она, лежа на кровати и раскинув руки, «втыкала» в потолок…

— Мам, к нам Стёша с теть Людой пришли, и последняя хочет тебя видеть. — сказал я, однако маман продолжала пребывать в прострации. — Мам…?

— Да слышу я, Злат, слышу… Ну, чего там еще…? Оставьте меня уже все в покое! — ответила мама, бывшая в труселях и своей любимой мятой футболке, а на ее голеностопе красовалась тугая повязка, сделанная бабушкиной знакомой при помощи эластичного бинта.

— Ма-а-м…

— Блин, нет мне покоя... Ладно, сейчас приду! Оденусь только…

Кухня. Около десяти минут спустя.

Невзгоды, перенесенные совместно, накрепко объединяют людей, а болезнь Павлика мы, можно сказать, пережили вместе, и теперь теть Люда пришла к нам сообщить о том, что наша семья, ежели чего, всегда сможет рассчитывать на их поддержку. То есть, наше небольшое семейство теперь не одно, что не может не радовать.

— Спасибо, Люд… И это, извини… Я пока еще… Ну, короче,