В джунглях всегда темно — верхушки деревьев сплетаются так плотно, что практически не пропускают солнечный свет. Подлеска почти и нет, папоротники и лишайники заполонили все вокруг, и я думаю о змеях и прочей гадости, притаившейся прямо под ногами.

Мало света — и воздуха тоже мало. Я сразу начинаю задыхаться. Возможно, оттого, что в самолете было душно и я надеялась, что снаружи будет не так. Но ведь точно знала, что ждет меня в тропическом лесу: спертый, теплый воздух, влажный и тягучий. Майка моментально намокла от пота, и пот стекает из-под волос струйками, а я вряд ли найду где помыться — в ближайшее время. Дикие нехлорированные водоемы не годятся для купания, в них кишат разные паразиты — от крокодилов до всяких там глистов и бактерий, вызывающих страшные болезни. Не хочу об этом думать!

— Может, я понесу твой рюкзак?

— Нет, спасибо. Все в порядке.

Ишь, какой быстрый — отдай ему рюкзак с запасами продуктов, лекарств и питьевой воды! Кто знает, что у тебя в башке, парень? С некоторых пор я не слишком доверяю людям — лет этак с трех.

— Но тебе тяжело, а я сильнее, мне…

— Я в полном порядке, Эд. Мне не нужна нянька.

— Как скажешь. Просто хотел помочь.

Ага, помощничек выискался… Видала я таких во всех видах! Ладно, проехали.

А вот лианы, свисающие повсюду, как серпантин с новогодней елки, меня раздражают. На них таится всякая ядовитая пакость — возьмет да и укусит, не спросив, как звать, и тогда все, конец истории.

— Ты ничего не замечаешь?

— А что?

Нет, я ничего не замечаю, дорогой, потому что и замечать нечего.

— Как-то тут… то тихо, то всякие звуки…

— И что?

— Ничего. Просто как-то странно.

— Ничего странного. Здесь своя жизнь. Ты прислушайся и поймешь.

В джунглях никогда не бывает тихо. Где-то визжат обезьяны, жужжат насекомые, щебечут птицы, и все это сливается в общий шумовой фон, который перестаешь замечать, как не замечаешь гула машин в большом городе. Падение самолета распугало птиц и обезьян, но сейчас все возвращается на круги своя.

— Слышишь крики попугаев? Их здесь легион. А вот большие коты не слышны, и это опасно. Правда, охотятся они ближе к вечеру, а потому нам нужно производить как можно меньше шума и до ночи успеть уйти подальше. К тому же надо найти место для ночлега, и это будет посложнее, чем…

— Что ты имеешь в виду?

— Я имею в виду, что нам следует как можно скорее делать отсюда ноги, пока нас не нашли местные активисты пацифистского движения.

Журналист ошеломленно смотрит на меня, словно впервые видит. Ну, и чего уставился? А я знаю. Я ошиблась, он, оказывается, считал, что я намерена вернуться в самолет. Неужели выгляжу такой дурой? Хотя я старалась, конечно.

— Значит, ты и не собиралась возвращаться?!

— Конечно, нет. Зачем?

— Но там эти люди…

— Все они совершеннолетние, никто из них не инвалид, не болен и не ранен. Там остался запас продуктов и воды — честно взяла только нашу часть. Если я способна позаботиться о себе, то они способны тоже — теоретически. Практически же им придется поднять задницы, чтобы сделать хоть что-нибудь, и я не считаю, что им это не под силу. Никому из них я ничего не должна.

— Но так нельзя! Ведь мы решили, что…

— Это вырешили. Я не принимала участия в дебатах, если ты помнишь. Совершенно не хочу тащить их сквозь джунгли. Вдвоем мы пройдем. По крайней мере, шанс есть, а с ними — нет. Ты же видел, что они за люди. Мерион поднимет такой визг на пару с Керолайн, что нас не услышит только глухой, а процент глухих в этих местах, я думаю, весьма невелик.

Эд смотрит на меня, как ребенок, которого впервые ударила родная мать. Боже ж мой, мир просто перегружен благородными рыцарями именно тогда, когда в них нет ни малейшей надобности! А вот когда нужен такой тип, то его днем с огнем не найдешь. Именно сейчас мне бы очень сгодился прожженный негодяй, но, извольте видеть, рядом — сам сэр Ланселот, собственной персоной.

— Так нельзя, ведь они там ждут, могут погибнуть…

— Почему? Мы же не собираемся гибнуть?

— Да, но они…

— Я им ничем не обязана. И не намерена помогать им, потому что они все могут сделать для себя сами — если захотят.

— Мы должны вернуться.

— Так возвращайся, черт тебя подери! А я пойду своей дорогой.

— Ты погибнешь одна.

— Ни секунды не сомневаюсь, что я справлюсь. Ну, ты как?

— Они ждут нас, я вернусь.

— Скатертью дорога.

Развернувшись, я ухожу, закипая от злости. Тысяча чертей в печенки всем цивилизованным людям! Это же надо — ходячая совесть! А казался вполне разумным. Что ж, я не пропаду. По крайней мере, попробую не пропасть. Конечно, было бы лучше, чтобы Эд был рядом, с ним я чувствовала себя спокойнее, но это уже голая психология. Научно доказано, например, что когда тонет корабль, те, кто не погиб сразу, гибнут достаточно быстро. Причем не от голода, жажды, жары, морских обитателей, а от страха. Страх парализует волю, и человек уже не способен о себе позаботиться.

Я боюсь многих вещей: пауков и змей, рака легких и львов, крыс, кариеса, беременности, паразитов, но среди моих страхов отсутствует один — я совершенно не боюсь одиночества. А потому просто иду вперед, делая себе зарубки в памяти — чтобы не заблудиться. Интересно, где я сейчас?

Джунгли никогда не молчат. Вот резкий звук — обезьяны что-то не поделили. А вон там что-то напугало стаю птиц, и они ломанулись в небо, сметая на своем пути остатки влажного воздуха. В неподвижном пространстве слышно, как жужжат насекомые, и я поднимаю воротник, чтобы никакая сволочь не пробралась внутрь.

Мой путь вверх. Тут такой ландшафт, ничего не поделаешь. Горы недалеко, и на вид все не так, как в Африке. Собственно, джунгли здесь тоже другие, а лучше всего то, что нет львов и кобр. Нужно успеть подняться как можно выше, потому что до темноты необходимо обзавестись местом для ночлега. Главное в джунглях — не пропасть ночью, днем-то здесь еще как-то можно выжить, хотя, безусловно, тоже неприятно, антисанитарно и довольно страшно. А вот ночью будет намного хуже.

Я знаю, как это бывает. Ночь падает тебе на голову, как кирпич с крыши, и начинает казаться, что глаза больше не видят, потому что тьма в тропиках кромешная. Ослепнув, человек превращается в одно большое ухо, а послушать тут есть что. На охоту выходят хищники — осторожные шаги, сопение, рев, шорох змеиных тел и крыльев летучих мышей… Собственно, все это меня ожидает, но еще не сейчас, слава богу. У меня в запасе часов семь до темноты, и я собираюсь провести их с пользой для себя.

Осторожно раздвигаю лианы и какие-то растения, похожие на паутину. Впереди только зеленоватый сумрак, но я не боюсь. Мне приходилось и тяжелее. Здесь, по крайней мере, нет болота, значит, есть надежда найти чистую воду. Думаю, все-таки мы упали на территории Перу, и мне должны встретиться горные ручьи и озера. Конечно, я могу ошибаться, но…