И мне вот было интересно, а что те трое здоровенных лба делали в лесу неподалёку от той поляны с упитанными птичками? Как их там, крупы ,вроде. Меня грызло подозрение, что они следили за мной с самого начала.

И всё же, почему парни не на охоте со своими отцами? Может отлынивают? Надо спросить у Райлы.

На подходах к хижине, огляделась, нет ли хулиганов. Было тихо, только голоса соплеменниц долетали до меня.

Обогнув крайний соседский шалаш, не спеша подошла к своему вигваму, ожидала увидеть, что угодно, даже перевёрнутую корзину и отсутствие птичьей тушки, но не сидевшего перед входом здоровенного орка.

— Аруна, — не оборачиваясь, обратился он ко мне, — лучше тебе не светить свою добычу и ощипать её в тени леса.

Моё любопытство победило всяческую осторожность и я, подойдя ближе, повесила над уже разожжённым костром казанок и только потом оглянулась на незнакомца.

Первое, что бросилось в глаза, это его рост. Гость был невероятно высоким, точно выше двух метров и плечи такие широкие, что мне рук не хватит обхватить. Его можно было бы сравнить с теми могучими орками-охотниками племени, но он уступал им в весе, слишком худой, до болезненности. Лицо усталое, с сеточкой морщин, печально сжатые в тонкую линию губы и обломанные клыки также не придавали очарования мужчине. Одежда изношенная в хлам, настолько ветхая, что, казалось, ветер подует, сорвёт напрочь, обнажив кости, обтянутые кожей.

Примечательным во внешности мужчины была также и левая нога. А точнее её отсутствие ниже колена. Рядом с ним лежали допотопные, грубо выстроганные костыли.

— Дядька Ансгар, — догадалась я, глядя на него широко раскрытыми глазами. Сколько же ему лет? Навряд ли больше сорока, мысленно прикинула, стараясь сильно на него не пялиться.

— Он самый, — хмыкнул мужчина, — так как у тебя дела, Аруна? Давай, рассказывай. Но сначала накорми меня, а то живот уже прилип к позвоночнику и скоро его съест, — устало улыбнулся он, глядя на меня тёмными проницательными глазами.

Глава 5 

Мужчина заметил мой полный любопытства взгляд на него самого, костыли, и на мешок за его спиной.

— Чего глядишь так, словно не знаешь, что палки-опорки нужны мне, чтобы ходить по поселению. В лесу с ними одна морока. А деревянную конечность натягиваю только при перемещении по лесу, сильно натирает ногу, потом знатно болит кость и мясо так тянет, что свет не мил, — едва заметно поморщился он.

— Вы только не обижайтесь на меня, — вздохнула печально, — упала недавно и память отшибло, мало, что помню, — «призналась» я и прошла за вигвам, туда, где приметила старый, видавший виды, то ли тазик, то ли корытце, искусно вырезанное из дерева.

Ощипывать воняющую мокрую тушку было отвратительно. Мне хотелось плюнуть и запечь её вот так, целиком, но я не знала, как это делается, а хитро глянувший мне вслед дядька Ансгар так ничего и не посоветовал. Он вообще по всей видимости не был словоохотливым нелюдем.

Я сделала так, как знала (откуда только такая информация всплыла в голове? По всей видимости когда-то читала что-то такое в интернете): окатив кипятком крула, спряталась в лесу, чтобы не засекли соплеменники. Около часа возилась только с перьями, пыхтя и тихо матерясь, старалась поскорее выдрать всю "растительность" вместе с "пенёчками".

— Наконец-то, — пробормотала устало. Отерев мелкие капельки пота со лба, глянула на безвольно болтающуюся голову крула на тонкой шее. Скривившись, подняла небольшой топорик, повертела его в руке, задумчиво глядя на птаху. Прицелилась, вдохнула-выдохнула, и с тихим хеканием опустила лезвие на её шею.

Оставлять голову на земле не стала, откапала маленькую глубокую ямку и закинула туда. Возможно, эту часть тела тоже можно есть, но мне не хотелось, поэтому с глаз долой. Оценивающе посмотрела на кожистые лапы, но решила оставить, может Райла чего сготовит из них, тот же холодец, почему бы и нет? Из внутренностей оставила только сердце и желудочек, всё остальное отправилось вслед за головой. Закопав неугодные части, подняла корзину, в которую сложила мясо и отправилась к своему вигваму.

Дядька Ансгар сидел на том же месте и что-то строгал тонким ножиком. Подойдя ближе, смогла рассмотреть в его руках отменно выструганную статуэтку: мощный бык, с грозно опущенными крутыми рогами, одно копыто приподнято, словно он роет землю, собираясь сорваться с места. Вырезано было настолько талантливо, что я не удержалась и воскликнула:

— Какая красота!

— Благодарю, — хмыкнул дядька, — это бизок. Опасное травоядное, с ним даже хищники боятся сталкиваться, договорил и кинул на меня проницательный взгляд: — Ощипала, как погляжу. Неплохо вышло. Скорее кидай что-нибудь от крула в котёл, вода уже кипит. Остальные части сложи в солёную холодную воду и убери подальше в тень.

Соль у Райлы была, не так, чтобы много, на на обработку птички точно хватит. Вздохнув, принялась за дело: в бурлящую воду полетели сердце, желудочек, две ножки и крыло, остальное, уже поделенное на куски по сто-двести грамм, не стала трогать, засунув корзину с мясом в вигвам, потащилась с деревянным ведром к реке.

Вернулась достаточно быстро, щедрой горстью кинула соль в воду и, размешав до полного растворения, погрузила разделанную птичку.

— Мясо не менее двух суток будет свежим, — одобрительно прокомментировал все мои действия Ансгар. — Теперь крупу положи, мясо уже почти готово, сыпь побольше, не жалей. Я голоден.

Мне всё больше не нравился его приказной тон и усмешка в глазах, но я молчала, а дядька Аруны продолжил говорить:

— Вижу, довели вас окончательно: шалаш совсем отодвинули от соплеменников, как только за круг обережный не выставили, — хмуро покачал он головой. — Ты вот крула убила, а это строго запрещено. Этих птиц ловят и закрывают в загонах лишь с началом холодов, до того момента пернатых не трогают, чтобы они набрали положенный вес и стали жирнее. Тебе ведь мать рассказывала обо мне?

Я кивнула. Райла говорила, что когда-то Ансгар был отличным воином, ему жизнью был обязан сам вождь Визэр, тот, что приходится мужем Лоски, противной крикливой орчанки. Я её видела лишь раз, когда она приходила за своими корзинами, и не скажу, что горю желанием встретиться с ней вновь.

Так вот, Ансгар мог бы жить здесь среди соплеменников, и никто бы ему и слова против не сказал, потому что он герой по местным меркам. Но