В самолете до станции К было так шумно, что Люка затошнило. Большую часть пути он смотрел в окно, стараясь удержать в желудке свой завтрак. Рев мотора и дребезжание хлипкого фюзеляжа резали его насквозь. Вибрировали все части тела, до самого мозга костей.

Док Райт продолжал бубнить какие-то наставления, но его слова не достигали цели. Он сидел рядом с пилотом и то и дело выскальзывал из-под ремня безопасности, чтобы развернуться к Люку или Томасу, крича что-то им в уши. Люк каждый раз кивал, туманно выражая согласие, и отворачивался к иллюминатору около своего сиденья.

Он изучил карты всего побережья, и особенно района вокруг станции К, где им предстояло работать, но чертежей местности и аэрофотоснимков оказалось недостаточно, чтобы подготовиться. Просторы оказались необъятными и безликими.

Собственно, нельзя сказать, что глазу не за что было зацепиться; внизу лежали горы, хребты с обсыпными склонами, и ледники двигались по заливам и бухтам. Но без деревьев, или рек, или зданий трудно было составить представление о пейзаже. Километр за километром тянулись однообразно и бесконечно.

Томас занимался своим фотоаппаратом, менял объективы, пытаясь найти ракурс, с которого изображение на экране будет иметь хоть какой-то смысл. Пилот время от времени разговаривала по рации, глядела на приборы, переключала рычажки, регулировала показатели на сенсорном дисплее, что-то показывала Доку.

Хвост самолета, где они сидели, был в основном заставлен припасами. Сиденья, притиснутые к открытой кабине, казалось, впихнули сюда уже после того, как загрузили ящики. Из рифленого стального пола торчали болты и крючки. Фюзеляж состоял из скрепленных частей, и со своего места Люк мог коснуться крошечных болтов, соединяющих две из них.

Док снова повернулся и что-то прокричал в ухо Томасу. Тот криком передал сообщение Люку.

— ОН ГОВОРИТ, ЭТО ПОД НАМИ.

— ЧТО?

— ПОД НАМИ. ГОВОРИТ, ЭТО ТАМ.

— ЧТО ТАМ?

— СТАНЦИЯ К.

— ГДЕ?

— ВОН. ОКОЛО БУХТЫ. КРАСНОЕ СТРОЕНИЕ. ВИДИШЬ?

Док, чего-то ожидая, смотрел на них. Люк взглянул на него и покачал головой. Ему показалось, что он заметил на снегу ржавый лоскут, но когда он поморгал, видение исчезло. Рев мотора изменил тон. Из окна Люк наблюдал, как повышение рельефа начало совпадать с контурами на картах, которые они изучали, и ржавое пятно превратилось в небольшое красное здание с черной крышей. Ниже по склону, ближе к воде, тянулась слабая полоска, которая вскоре разделилась на две параллельные пунктирные линии, и когда горы с обеих сторон от них внезапно обрели высоту, он ясно увидел очертания хижины, амбары, топливохранилище, вытянутый контур бухты Лопеса со спокойной водой и флажки, маркирующие лыжню для посадки самолетов; пилот помогала себе бормотанием, смотрела на шкалы и лампочки, постоянно что-то подкручивала, рев стал громче и назойливей, и когда закрылки опустились и характер шума снова изменился, Люк вжался в сиденье; теперь справа от них четко выделялась линия хребта Гэррида, поднимающегося к вершинам K-7 и K-8 позади него, земля приобрела трехмерность и фактуру, и несколько айсбергов, отражая солнечный свет, вырастали из воды слева от них, и вновь прибывших встретила повсеместная белизна, и лыжи самолета с тряской и дрожью заскользили по утрамбованному снегу. За окнами брызнул белый фонтан. Пилот что-то говорила Доку, рычаги дрожали под ее руками, когда она тормозила машину.

Док повернулся к коллегам и улыбнулся со смесью гордости и возбуждения. Томас прижал фотоаппарат к стеклу и сделал несколько снимков. Когда самолет развернулся и покатил в обратном направлении, они увидели снаружи три фигуры в ярко-красных комбинезонах, ожидающие их посередине посадочной лыжни. Присутствие здесь людей поражало. Они опирались на составленные друг на друга ящики, бочки для горючего и токсичных отходов и напоминали работников, выскочивших на перекур на задний двор склада, не делающих лишних движений, говорящих сквозь стиснутые зубы. За самолетом они наблюдали не шевелясь, словно видели посадку уже много раз.

Док снова что-то крикнул товарищам, но Люк по-прежнему не слышал ни слова. Он кивнул и улыбнулся. Самолет с легким толчком остановился, и Томас ударился лицом о стекло.

Они отстегнули ремни и открыли двери. Внутрь хлынул яркий свет, и Люк сменил очки на солнцезащитные. Они выбрались наружу, спрыгнув с невысоких ступенек на лед. Люк хотел, подобно высадившемуся на поверхность Луны Нилу Армстронгу, пошутить по поводу маленького шага человечества, но не придумал ничего остроумного. Пилот не глушила мотор. Было не так холодно, как ожидал Люк, но в воздухе ощущалась сырость. Трое у ящиков ждали, и Док подошел к ним пожать руки. Со стороны казалось, что он готов отсалютовать. Люк обернулся к Томасу и мимикой показал, как тот врезался физиономией в стекло. Томас так же мимикой послал его подальше.

Они быстро стали разгружать привезенные припасы, передавая ящики из рук в руки. Люку нравилось, как это звучало: «выгружать припасы из грузового отсека». Некоторые ящики были деревянными, с полозьями, и выглядели так, словно использовались с пятидесятых годов прошлого века: ярлыки были нанесены по трафарету, а даты перечеркнуты. «Углом. Обр. Инструм., пом. Пища для настоящих мужчин». Они составили колонну ящиков с краю от лыжни, рядом с бочками из-под горючего и отходов. Группа, которую они сменяли, как воды в рот набрала. Люк на мгновение задержался, чтобы поправить штабель, и, когда подошел Томас, сделал вид, словно у него это не получается.

— Томас!

— Люк.

— Не поможешь мне составить этот инструм углом, пом?

— Сдохнуть как смешно, приятель.

Они помогли улетающей группе загрузить в самолет ящики и пустые бочки, которые должны были отправиться назад в Блафф-Пойнт. Пилот четко объяснила, что куда поставить и как именно закрепить. Люк уже взмок и потому расстегнул молнию на куртке. Когда все закончили, снова пожали друг другу руки, и трое отбывающих сели в салон. Двери закрылись, мотор загудел громче, и самолет поехал к концу лыжни. Оставшиеся на земле стояли и смотрели. Томас сделал еще несколько фотографий, и Док сказал ему, что они никогда адекватно не передадут реальность. Томас ответил, что все равно будет стараться. Холод стал пробираться Люку под куртку. Притопывая, чтобы согреться, он услышал хруст снега под ногами. В ушах звенело от тишины. Самолет развернулся и двинулся в их сторону, набирая скорость на фоне суровых скал на другом конце берега. Люк в первый раз окинул взглядом Бухту: серая неподвижная вода, противоположный берег едва виден сквозь легкую мглу. Самолет промчался мимо, и пилот на прощание подняла руку. Они помахали в ответ и увидели, как нос судна вздернулся в воздух. Хвост летательного аппарата, казалось, примерз ко льду, но потом он тоже оторвался от земли, чуть поднялся и наклонился сначала вправо,