участке Полуострова почти четыре десятилетия. Люк и Томас, оба постдокторанты, писали научное исследование для Геоинформационной службы и умели использовать и поддерживать системы джи-пи-эс. Подробные карты береговой линии уже давно были завершены, но геодезические замеры, которые им предстояло здесь провести, имели целью устранить некоторые отклонения в существующих данных. Формулировку «отклонение» Док выбрал сознательно. Он уже сообщил юным коллегам, что не любит слово «ошибка». Люди стараются как могут, говорил он. Условия труда здесь тяжелые.

Также, насколько мог судить Люк, их направили на станцию К, чтобы разгрести все дерьмо, которое Док с товарищами накопили за последние тридцать лет. Данная цель тоже облекалась в эвфемизм. Речь шла о «рационализации складской системы» и «локальной реконструкции». Это означало устранить пустые бочки из-под горючего и проверить землю под ними на предмет загрязнения. А это означало упаковать в ящики куски сломанных и заброшенных механизмов. Что, в свою очередь, означало выгрести старые мусорные ямы и сложить в ящики жестяные банки, бутылки, тряпки и журналы, которые смерзлись там.

А кроме прочего, в задачи группы входило поддержание лыжни в рабочем состоянии, то есть расчистка ее до гладкости. Слово «гладкость» тоже звучало двусмысленно, ибо утрамбованный снег зыбился невысокой рябью, отражающей движение ветра по воде, и разровнять ее было невозможно. Большие бугры полагалось разравнивать при помощи щеток, возя их по замерзшему снегу, как борону. Молодые полярники ездили вперед и назад, а за ними тянулся грохот железа и раздробляемого льда. Шум и вибрация изнуряли, холодный сырой воздух пробирался под одежду. Люк и Томас садились за руль по очереди, и, катаясь позади, Люк старался не признаваться себе, что скучает.

Во время перерыва все трое собрались вокруг снегохода Дока и открыли коробку с «пищей для настоящих мужчин». Томас сделал несколько фотографий и все время рассматривал на дисплее, как они получились. В коробке оказались термос кофе, смешанного с горячим шоколадом, питательные батончики, сухофрукты. Все молча сели на снегоходы, выдыхая в воздух облачка пара. Поднялся легкий ветер, и видимость ухудшилась.

— Док!

— Что, Томас?

— Тебя когда-нибудь спрашивали, почему это называется пищей для настоящих мужчин?

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, тебе не кажется, что здесь кроется несправедливость?

— Ну, это просто устоявшееся название. Оно ничего не значит.

— Почему? Тут ведь ясно сказано, что пища для мужчин, разве нет?

— Нет, это значит, что питание предназначено для полярников.

— Но ведь среди полярников есть и женщины.

— А, я вижу, к чему ты клонишь.

— Ты его обратил, Томас.

— Думаю, ты придаешь названию слишком большое значение.

— Правда?

— Ну, действительно, в последние годы с нами работало несколько прекрасных женщин из Института. Некоторые из них даже были из ОТП.

— Очень современно.

— Многие из них ничем не отличаются от мужчин.

— Женщины ничем не отличаются от мужчин?

— Да, вообще ничем. Тот же наш брат полярник, по сути дела.

— Брат? Ясненько.

С дальнего конца Бухты повеяло, как называл это Док, «жуткой мерзостью», сырой ветер покатился по долине, и вскоре влажность стала пронизывать насквозь. Коллеги убрали продукты в коробку и вернулись к работе.

/

Дважды в день собирались у радиоприемника, чтобы по расписанию выйти на связь с главной базой. Радист с Блафф-Пойнт по очереди подключался к каждой станции, прося представить краткий отчет о проделанной за день работе, погоде и по вопросам снабжения. Станция К, время восемнадцать ноль-ноль, скорость ветра пятнадцать узлов, низкая контрастность, без существенной облачности, травм и нештатных ситуаций нет. Все это произносилось скороговоркой, но механическим тоном, по сути, передавалось сообщение: привет, мы здесь, мы живы. Берегите себя. Спокойной ночи. Принято. Конец связи. Во время инструктажа подчеркивалось, как важно выходить на связь строго по расписанию. При малейшем промедлении немедленно будет задействована аварийно-спасательная служба. Молчание в этих обстоятельствах — крик о помощи. Каждый вечер, слушая отчеты других станций и ожидая своей очереди, Томас искал на карте Полуострова место их расположения; каждый ответ был похож на мимолетный клуб дыма над отдаленным костром.

/

— Я собрал вещмешок и положил туда ледоруб.

Люк повернулся от раковины в другом конце комнаты и переглянулся с Томасом.

— В самом деле, Док?

— Перестань, Люк, — сказал Док, сидевший в мягком кресле около печи. — Твоя очередь. Никакого саботажа.

— Теперь я саботажник?

— Знаешь, что я тебе скажу, Люк? Здесь нет ни телевизора, ни радио…

— Да, полная безмятежность. Правда?

— Определенно, безмятежность, — откликнулся Томас из-за ноутбука.

— Да, но постепенно это спокойствие начинает надоедать. С годами я обнаружил, что некоторые изменения в организации досуга помогают скоротать время и сплачивают команду.

— Ладно. Но сначала мне надо закончить с этими кастрюлями.

— Здесь некуда пойти развеяться.

— Это правда, Док.

— Ближайшие люди в пятистах километрах, да и те русские.

— Понял тебя.

— И живым ты туда, скорее всего, не доберешься.

— Звучит весьма оптимистично.

— Так что я собрал вещмешок и положил туда… ледоруб. Люк?

— Да, присоединюсь, когда домою посуду. Томас, сделай ход вместо меня.

— Я собрал вещмешок, — произнес Томас, — и положил туда ледоруб и альпинистскую веревку.

— Страховка, хорошо. Я собрал вещмешок и положил туда ледоруб, альпинистскую веревку и кошки.

/

Когда погода прояснилась, они отправились собирать геоданные. Погрузили на снегоходы снаряжение и еду с запасом и прихватили палатки на случай, если в походе настигнет буря и придется пережидать. Подготовка и погрузка всего необходимого заняли много времени. Если нужно было, они спрашивали совета у Дока, но он дал понять, что его задача — отвечать на вопросы. Я здесь только в качестве поддержки, сказал он. В общем техническом смысле. Для снятия показаний джи-пи-эс они выбрали надежные ориентиры: радиовышку, установленную тридцать лет назад и изображенную на нескольких аэрофотоснимках; место соединения двух хребтов у основания горы К-7; узкую скалу в самом конце хребта Гэррида. Сколько было возможно, проехали на снегоходах, а когда началась круча, двинулись пешком, таща за собой снаряжение.

Добравшись до ориентира, бодро приступили к делу: установили штативы и базовые блоки джи-пи-эс, дождались, пока приборы загрузятся, сняли и несколько раз перепроверили все показания. На запись каждого ушло по часу, поскольку блок связывался с несколькими спутниками и калибровал позицию с точностью до сантиметров. Пока ждали, Док готовил горячий шоколад и травил байки про свои первые годы на станции К.

Вечера были длинными и спокойными. Солнце не садилось, а только слегка оседало к горизонту, а затем снова взбиралось на небо. Вода в бухте стояла темная и неподвижная, а тишина — оглушающая. Работы было много, но часто приходилось подолгу ждать хорошей погоды. Коллеги много ели, мыли посуду, отчищали кастрюли, скребли стол и пол. Читали